Современное состояние литературоведения диктует необходимость дальнейшего изучения и внедрения в научный оборот новых материалов, связанных с так называемым сибирским текстом. Разнообразные архивные источники, многочисленные статьи областников в центральной и региональной прессе, их дневники, письма, наряду с исследованием русско-европейских литературных процессов, дают возможность показать, как многие геополитические и геоэкономические обстоятельства второй половины XIX в. помогли становлению культурного регионализма в Сибири и формированию очередного локального мифа российской цивилизации.

Этому способствовал ряд благоприятных факторов, особенно ярко проявившихся в последние десятилетия XIX в.: явный поворот культуры в сторону собирания и обработки фольклора различных народов Российской империи, мощное развитие русской этнографии, следовавшей во многом западным, позитивистским образцам. Огромное значение в это время имели многочисленные экспедиции, предпринятые Русским Географическим обществом на далекие российские окраины, целью которых было не только открытие новых территорий, но и стремление запечатлеть обычаи, уклад, традиции и нравы практически не известных дотоле этносов.

Все это было связано с дальнейшим постижением «русской идеи», поисками национально-православной идентичности. Формирование писателей-регионалистов сопровождалось значимыми явлениями в русско-европейской литературе, где общими становились как народнические установки, выразившиеся в творчестве позднего Лескова, Успенского, Короленко, так и несомненный поворот их творческих интересов на Восток, в сторону Сибири, особенно ярко проявившийся в путешествии Чехова на остров Сахалин. Более того, некоторые писатели, вошедшие в большой литературный ряд, никогда не потеряли под собой так называемой региональной почвы, как это произошло, к примеру, с Короленко.

Начало эпохе 80-90-х гг. положили драматические политические и культурные события – убийство Александра II, Пушкинский праздник, речь Достоевского, – а ее финал отмечен возникновением в середине 90-х гг. символизма и этапным исследованием Д.С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы». Общее в интонации этого времени – ощущение завершенности литературной эпохи классического реализма, исчерпанности прежних художественных форм и поиск новых средств художественной выразительности. К этому времени происходит и закономерное вытеснение прежних понятий «действительность», «среда», «общество», «тип» – понятием «художественный мир» 139 . Связано это с всё более тесным сближением литературы с философией, культурологией, ориентированных на постижение сущности духовных процессов. Не случайно в означенную эпоху создаются первые литературно-философские работы В. Соловьева, К. Леонтьева, В. Розанова и др.

Мережковский предельно точно выявляет общую тенденцию, характерную для литературы этой поры, – «предчувствие божественного идеализма, возмущение против бездушного, позитивного метода, неутомимую потребность нового религиозного или философского примирения с непознаваемым» 140 . Отмечая, что истинная религиозность на данном этапе сохранилась только в народе, критик видит возврат к религии в необходимом преодолении пропасти между интеллигенцией и народом. Такого рода установка связана и с общим кризисом западно-европейской культуры, при котором обыденное сознание, наука и прежняя философия начинают трактоваться как однозначное и пассивное отражение реальности, данной в преобладающем чувственном восприятии. Господство позитивистско-натуралистической философии и кризис европейских наук ведут к острой критике сциентизма и позитивизма и, как закономерное следствие, возникновению феноменологической философии.

Литературно-культурные процессы данного времени становятся все более разнообразными по своим мировоззренческим и эстетическим признакам. Множественность течений и направлений, резкая полемичность, необычайная подвижность, быстрая смена форм и стилей ведут к тому, что в последние десятилетия XIX в. литературный процесс крайне усложняется, представляя собой, по сравнению с предшествующими эпохами, необычайно разнородные, разнохарактерные, удивительные по своей многоликости явления. В литературе назревает кризис реалистического сознания, влекущий за собой акцентировку ее религиозно-философской составляющей.

Предмет и объект нашего исследования связаны с литературным процессом последней трети XIX в., именами позднего Лескова, Короленко, Успенского, Чехова, которые в своем творчестве и подчас личной биографии способствовали развитию темы Сибири в русской литературе и оказывали определяющее влияние на формирование «сибирского дискурса». С другой стороны, осмысление пространственных границ Сибири, ее истории, природы, общих типологических моделей, заданных культурно-символическими смыслами ее образа, вело к формированию регионального самосознания, что выразилось в явлении сибирского областничества и того письменного наследия, которое неизбежно возникало в непосредственной связи с процессами общелитературными.

При такой постановке проблемы основным материалом видятся тексты не только художественные, но и те, в которых прослеживаются процессы наращения мысли, вызревания идей, их прорастания в ткань художественного текста. Это многочисленные статьи, письма, личные и дорожные дневники, записные книжки, рукописи-фрагменты – все те жанры, которые, по терминологии Л.Я. Гинзбург, относятся к категории «промежуточных». Литература этой поры начала приобретать отчетливые религиозно-философские черты, говорить языком мифа, легенды, предания. Кризис реалистического сознания и поиск новых средств выразительности привел в то же время к явному размыванию границ между художественным и публицистическим типами письма. Очерки, рассказы, картины, сцены, эскизы, дневники, письма стали занимать привычное место классических повествовательных форм и из разряда жанров «промежуточных» становиться в литературе ведущими.