По прибытии на место она ничем не занималась сама, старательно разыгрывая роль не кисейной барышни, а увлеченной охотой молодой дворянки, хорошо умеющей ездить верхом и стрелять. Такие приезжие в Каталауне не редкость (взять хотя бы девушку по имени Яна).

Главные труды взял на себя «знакомый», которому помогали трое «егерей». Действовали с толком, с расстановкой. Примерно месяц подбирали отряд, хорошенько присматриваясь к каждому человечку.

На разработку точного плана ушло три дня. На четвертый конный отряд в двести человек отправился к границе, благополучно ее пересек…

— Ну, а дальше, наверное, и рассказывать не стоит, вы наверняка и так знаете, ваше величество, — улыбнулась Дали.

— Разумеется, — сказал Сварог. — Что, это действительно оказалось так легко?

— Довольно-таки, — с безмятежной улыбкой ответила Дали. — Где-нибудь в другом Маноре пришлось бы потруднее, или дело провалилось бы вообще, и неизвестно, удалось бы унести ноги. Но в Шалуате князь настолько всем осточертел, что его, собственно говоря, и не защищали…

С Бони в Дойре было примерно так же, подумал Сварог. Плохо приходится властелину, которого подданные совершенно не хотят защищать…

Он спросил серьезно:

— Вы рассчитываете удержаться?

— Рассчитываю, — так же серьезно ответила Дали. — Я прихватила еще очень полезного человека — из тайной полиции его прогнали за всякие… вольности с казенными деньгами, но дело он, я уже убедилась, знает. Он в два счета организовал в Шалуате тайную полицию и собрал туда почти всех соглядатаев князя. Не знаю, что будет потом, но пока что не усмотрено попыток организовать серьезное противодействие — и людей, занятых бы организацией такового. Я быстренько провела кое-какие полезные реформы: снизила налоги, чуточку облегчила жизнь крестьян и ремесленников, вообще простых горожан, да и дворянам бросила пару вкусных косточек. Я должна удержаться.

— Будем надеяться, Дали, — сказал Сварог. — Будем надеяться… В конце концов многим подобное удавалось, некоторых я даже знал лично… Вы хотите что-то сказать?

— Ваше величество, вы позволите быть чуточку дерзкой?

— Красивым девушкам это всегда дозволяется, — обаятельно улыбнулся Сварог.

— Вам самому удавалось это столько раз…

— Ну, где же здесь дерзость? — с той же улыбкой сказал Сварог. — Это не дерзость, а признание реальных фактов. Которые слишком многим известны, чтобы пытаться их скрывать… В конце концов не обязательно искать примеры в ваганумах прошлого. Не раз в иных королевствах претендентки на престол боролись за него вооруженной рукой — и многие из них побеждали. Самый свежий пример произошел не так уж и давно — я имею в виду Лавинию Лоранскую.

Эгле, правда, проиграла все, в том числе и жизнь, мысленно добавил он с ноткой грусти. Вот только этот случай так и остался неизвестным… Для всего мира Эгле жива-здорова и благополучно восседает на престоле, которого никогда и не лишалась…

— Последний вопрос — из чистого любопытства, — сказал он. — Почему вы носите такую прическу, если не служили в армии?

Дали ответила без запинки:

— Я подумала, что с такой прической буду смотреться для своего воинства более серьезной, своей, что ли, чем с обычной женской.

— Логично, — сказал Сварог. — Сдается мне, у вас есть все шансы удержаться. К тому же вам помогает ваш… знакомый.

— Увы, ваше величество, — Дали словно бы погрустнела, на ее хорошенькое личико набежала тень. — Он погиб, когда мы штурмовали княжеский дворец… когда дворец был практически взят. Глупое стечение обстоятельств, случайная пуля…

— Мои соболезнования, — наклонил голову Сварог.

Она скорбно склонила голову. Остались сильные подозрения, что печаль на ее красивом свежем личике — мастерское притворство. Чего стоит услуга, которая уже оказана? Бывают предприятия, крайне напоминающие финалом поиски клада: сплошь и рядом сокомпанейцы, едва обнаружив сокровища, начинают резаться. «Знакомый» был ей с какого-то времени определенно ни к чему: скрипач не нужен. Без сомнения, он рассчитывал отодвинуть Дали на задний план, а то и вовсе сделать марионеткой — в силу пресловутого мужского превосходства. А она достаточно умна и хитра, чтобы просчитать последствия удачного штурма заранее. Пуля могла прилететь и со стороны верных егерей — в горячке и неразберихе штурма замка, когда никто не смотрит на товарищей по оружию, такие вещи проскакивают как нельзя лучше, все можно списать на неприятеля, а баллистическую экспертизу проводить никто не будет, ее здесь не умеют делать, разве что в самом примитивном виде: отличить мушкетную пулю от пистолетной, и не более того…

В конце концов, совершенно не интересно, что там у них стряслось. Гораздо интереснее другое…

Сварог решительно не мог определить, говорит она правду или лжет. История вполне жизненная и позволяет выдвигать новые версии — скажем, она натянула на себя, как новое платье, чужую биографию. Или все происходило с ней, но не там, а настоящее место она по каким-то своим причинам не хочет называть. Но эти умствования сейчас бесполезны. Главное — умение безошибочно отличать правду от лжи отказало, не сработало. Второй раз на его памяти — первый был со Старой Матушкой. В точности то же самое: он не усматривает никакой защиты, поставленной против его умения. Он просто-напросто этого умения как бы лишился.

Все было бы гораздо проще, исходи от нее что-то черное. Достаточно нажать другой завиток — и ворвутся боевые монахи. Сварог по собственной инициативе давненько уж пригласил сюда полдюжины людей отца Алкеса и две дюжины монахов Братства святого Круахана. Такие уж места: совсем близко Ямурлак, его уже начали помаленьку заселять люди, но, несмотря на все труды Мары, там еще хоронится по чащам и болотам всякая нечисть из разряда той, что на человека не похожа нисколечко (но иные из них могут прикидываться людьми). А за Ямурлаком — Харлан, где до сих пор черных гораздо больше, чем во всех остальных Свароговых землях, вместе взятых. Предосторожность оказалась разумной — за последние годы четырежды монахам и людям из Багряной Палаты пришлось вмешиваться. Им и службе, основанной когда-то старухой Грельфи — и по причине полезности оставленной в прежнем виде, даже расширенной…