— А я тебе тысячу раз говорила, чтобы ты не брала в больнице три смены подряд. Посмотри, кем ты стала?

— Я делаю это для нас.

— Я тоже, — отрезаю я.

— Твой отец, — начинает мама, слова даются ей очень тяжело, — К чему все это привело, Микки?

Я тяжело вздыхаю и встаю из-за стола.

— Ни к чему, мам. Он был в порядке, это был несчастный случай и гонки здесь ни при чем.

Больше разговаривать мне с ней было не о чем. Все разговоры сводились лишь к тому, что я ужасно плохая дочь, которая не понимает смысл этой жизни.

Я иду к себе в комнату и падаю на кровать.

Какого это, каждый день заходить в магазин видеть крутые джинсы, которые будут сидеть на тебе просто идеально, но ты понимаешь, что ты не можешь их купить.

Какого это, ходить с дурацким телефоном, в котором даже нет обычной камеры и понимать, что он будет с тобой еще пару тройку лет.

Я знаю какого это.

На следующее утро я еле-еле разомкнула глаза, меня разбудил стук тарелок и запах чего-то вкусного. Это однозначно была не мама, потому что в такое время она уже давно была на работе в местной больнице.

Натянув на себя вчерашнюю одежду и сделав высокий хвост, я вышла на кухню на запах еды.

Это был Уилл. Конечно, кроме него здесь никого не могло быть. Он делал мне завтрак.

— Доброе утро, Микки, — он улыбается. Я пару секунд смотрю в его голубые глаза, которые похожи на ясное небо без единого облачка. Его светлые волосы, как всегда были взъерошены, я всегда знала, что он делал это специально. Уилл был моим блондином. Моим личным блондином. Нет, вообще он был моим лучшим другом, с которым я дружила уже около десяти лет.

— Надо перепрятать ключи, больше не буду класть их в ту вазу на крыльце, — задорно говорю я и улыбаюсь. Он наливает мне в стакан апельсиновый сок, а я тем временем сажусь за стол.

Уилл каждый день заходил за мной в школу, и мы шли вместе, иногда он даже готовил мне завтрак, вот как сейчас. Он прекрасно знал о нашем положении, поэтому помогал как мог. Я была безумно ему благодарна за это.

— Как прошла гонка? — интересуется он, накладывая мне в тарелку яичницу с беконом.

— Никак. Меня не вписали в список, — быстро говорю я, давая понять, что совершенно не хочу об этом говорить.

— Я понял, что что-то не так. Ты ведь даже мне вчера не позвонила, хотя всегда это делаешь после гонки.

На этом Уилл заканчивает разговор, он всегда понимал меня с полу слова. Если я не хотела о чем-то говорить, то значит он не будет допытывать меня своими допросами.

Я знала Уилла настолько хорошо, как и он знал меня. Как же все-таки было идеально иметь лучшего друга, который полностью понимал тебя и мог прочитать мои мысли. Это правда, у нас такое бывало.

Недавно, всего лишь пару месяцев назад я поняла, что Уилл испытывает ко мне не просто дружеские отношения, не знаю, может это моя очередная паранойя или еще что-нибудь, но мне стало казаться, что его прикосновение ко мне стали более долгими, чем следовало, его взгляд начал наполняться каким-то смыслом.

Скорее всего, он просто боялся разрушить между нами то, что уже есть. Ведь, если мы перейдем на новый этап, на старый уже будет невозможно вернуться. Сейчас мы точно знаем, что мы друзья друг для другу, а если пойдем дальше, то кто тогда будем? Что будет с нашей вечной дружбой?

Зайдя в школу, меня одолевает депрессия. Мне никогда не нравилось это место и выпускной класс не исключение. Учителя в прошлом году говорили, что когда будем в выпускном классе, то заново полюбим школу, почувствуем какого это быть настоящими выпускниками. Что я чувствую? Ничего. Хотя нет, я чувствую раздражение от всех этих напыщенных девочек, которым около пятнадцати, и они виснут на парнях, как на деревьях, надевают короткие юбки, красятся так, как будто скоро будет апокалипсис, и чтобы косметика не исчезла в черную дыру, лучше использовать ее всю на лицо. Что за логика?

Меня тошнило от этих накаченных парней, которые считали себя настолько красивыми, что ходили с задратым носом до потолка и делали вид, что они никого не замечают. Тупые спортсмены, кроме баскетбола и футбола их больше ничего не интересовало, ой нет, конечно же, их интересовала их внешность, я уверена, что они стояли перед зеркалом часами, прежде, чем выйти из дома и показаться людям.

Это место заставляло меня почувствовать себя каким-то мусором, если бы не Уилл, то точно было так.

Мы идем на урок истории, кабинет находился на третьем этаже, поэтому пока мы поднимались, то встретили всех. Это как пройти семь кругов ада и остаться живым. Школа была похожа на ад. Нет, я не могу сравнивать ее с адом, она и есть тот самый ад.

Мы заходим с Уиллом в класс и занимаем места около окна, он садится впереди меня, и тут же звенит звонок. В класс наваливаются куча народу, они громко разговаривают, от этого хочется застрелиться. Девочки наиграно смеются, наверняка, чтобы привлечь внимание парней.