— Нужен, — смущённо ответила девушка, прикрыв светящиеся нежно-голубым светом глаза, — но я почти перестала верить…

Они проговорили до поздней ночи, да и с наступлением темноты всё никак не могли остановиться. Рарэ поведала историю своей жизни в резервации. О том, как она попала в таверну хинэ Геры ещё совсем ребёнком, и добрая женщина пристроила её и ещё несколько девочек к себе на попечение. Они привыкли жить под новыми прозвищами, ютиться в небольших каморках на третьем этаже и помогать по хозяйству, часто через силу. Но, несмотря на жестокие с виду условия, хинэ Гера всегда относилась к ним с истинно материнской любовью и заботой. Север был жесток к своим обитателям — мужчины работали в шахтах, охотились, рыбачили или участвовали в строительных работах, которые требовались постоянно. Из-за метелей и лавин отсыревшие недолговечные постройки часто обваливались или выгорали, что особенно абсурдно выглядело на фоне бесконечного холода и снегов. Женщинам же найти дело было куда сложнее, особенно молодым. Сиротский приют дышал на ладан, и из-за постоянных обрушений и дикого холода среди тонких стен, многие дети заболевали и не доживали даже до десяти. Кто знает, что ждало бы маленькую Рарэ, если бы не хинэ Гера. Даже если бы ей удалось выжить, в условиях постоянного голода и холодов пристроить юную беспомощную девочку удалось бы разве что в бордель. От одной мысли об этом Рарэ передёргивало. В такие моменты она начинала действительно верить в удачу и человеческую доброту. Да, она была одна на безжалостном севере, да, её болезнь не покидала её ни на минуту, заставляя её работать с малых лет, лишь бы не остаться без еды, крова и, конечно, чёртового Виджи, облегчающего лихорадочные ночные видения. Но она была цела и невредима, в тепле и безопасности. И эта мысль придавала сил жить дальше. Она рассказала брату всё-всё: как ходит сквозь стеклянные двери в своих сновидениях, как слышит голос, зовущий её, как переживает целую жизнь каждую ночь, чтобы наутро с трудом освободиться от всеобъемлющего бреда…

Наконец, пришёл момент для Аббе, чтобы поведать сестре о Виаторе. Он ни на секунду не сомневался в своих причинах доверять ей, да и его слова — это единственное сейчас, что могло дать ей надежду. Да что уж там, для него самого Тори стал последней надеждой спасти самого дорогого для него человека. Рарэ с упоением слушала его, и он видел, как её глаза действительно загораются верой и желанием жить. С трудом теснясь с ней вдвоём на небольшой жёсткой кровати, Аббе чувствовал себя по-настоящему счастливым, впервые за много лет. Рарэ наконец уснула, и лишь её почти неслышное тёплое дыхание вклинивалось в мягкую композицию негромкого ночного гула. За окном завывала метель, но в и без того тёплой комнате было невероятно уютно ощущать её теплоту. Она сжимала в своей тонкой ладони переливающийся в лунном свете медальон, и, глядя на эту картину, Аббе непреложно клялся себе, что никогда больше не оставит её одну.

***

Тори поудобнее уселся за столом, ощущая лёгкую, но приятную переполненность. Хорошо выспаться и плотно позавтракать — это именно то, чего ему так не хватало после долгой дороги. Сейчас ему казалась какой-то неестественной мысль о великих свершениях и сеянии смерти направо и налево: умиротворённость и удовлетворение — единственное, что он ощущал в данный момент.

— Как ты себя чувствуешь? — обратился он к Спек, жадно доедающей остатки омлета с олениной. Так странно было видеть её рядом. В Литорисе они успели немного сблизиться, да и в целом он был ей безмерно благодарен за неоценимую помощь, но сейчас между ними будто бы выросла стена отчуждения. Пожалуй, это нормально, если ты бросаешь кого-то на верную смерть… Однако, несмотря на всё это, Спек на глазах превращалась в ту самую жизнерадостную бойкую девчонку, какой он узнал её впервые. Хотя, если подумать, в их первую встречу она была прямо противоположной, заботливой, нежной и сознательной женщиной, вырвавшей его из лап вечного забытья. От таких воспоминаний на душе Виатора отчего-то стало очень тепло.

— Неплохо, — отрапортовала девушка, проглотив очередной кусок, — не считая того, что меня отлупила ногами толпа больших сильных мужиков, — в её голосе слышалось столько иронии и какого-то тонкого яда, что Тори мгновенно освободился от томных воспоминаний их первой встречи и угрюмо вздохнул.

— Ну да, прости, мы немного опоздали.

— Такое бывает, — всё также уверенно проговорила она, не поднимая глаз, — когда не собираешься приходить совсем.

— Спек, ты же знаешь…

— Ты (!) знаешь, — бросила она на него хищный взгляд жёлтых глаз, — знаешь, что это так. И что я не настолько глупа, чтобы не понимать этого.

Тори поёжился от особенно сильно накатившего чувства вины. Но девушка пожала плечами и продолжила:

— Но я не могу вас винить. Я прекрасно представляю, в каком мире мы живём. Так что мне достаёт благодарить судьбу просто за то, что я осталась жива. А в качестве приятного бонуса за это, — она вытянула вперёд предплечья, покрытые тёмными синяками, — я наконец-то вырвалась в большой мир!

— Что теперь будешь делать? — полюбопытствовал Виатор.

— Висеть на твоей шее мёртвым грузом, — с осуждающим взглядом ответила она, — а вообще доберусь с вами до Маргониса. Всегда хотела посмотреть, как выглядит край света, — уголок её губ скользнул вверх, — ну а потом попробую в столицу. Там, наверное, жизнь кипит…

— Но как же твоя… твои… глаза?

— А кто говорил, что это будет легко? — девушка сдула непослушную кудрявую прядку со лба, — в этом и состоит суть приключения! На публичном обозе до столицы любой дурак доберётся, — она склонилась немного вперёд и понизила голос, — это всяко лучше, чем всю жизнь провести взаперти. Люди к нам ужасно несправедливы. Мы тоже заслуживаем права пожить, хоть и не так долго, как остальные.

— Это ведь не просто так, — не слишком уверенным тоном ответил Тори, — они всего лишь пытаются уберечь от опасности… всех.

— И поэтому списали нас со счетов? — по её голосу было понятно, что в глубине души она прекрасно всё понимает. Но внутри Спек всегда горел этот мистический огонь, жаждущий жизни. Стремящийся к справедливости, открытости, пылающий жаром познания и расширения собственных возможностей. Она определённо была создана не для этого мира, но была вынуждена влачить в нём свои тяжкие дни. Тори вдруг заметил, что девушка согнулась пополам, схватившись за голову. Он привстал с места и коснулся её ладони:

— Спек? Что с тобой?

— В-всё… в порядке… это бывает… у нас…

— Да у твоей подруги приступ, — послышался голос хинэ Геры из-за стойки, — если у тебя вдруг завалялась бутылочка зелья, то самое время её использовать.

— Но у нас нет зелья. Сколько оно стоит? — обеспокоенно проговорил Виатор, вынимая из кармана монеты.

— Попридержите коней, молодой человек. Нечасто бываете на севере, верно?

— Д-да, но…? — он вопросительно уставился на хозяйку.

— Здесь Виджи так просто не достанешь. Всё сразу расходится. Разве что у старика Карагуса что-нибудь найдётся.