– Отрезал лапу у якоря.

– Как отрезал?

– Насовсем.

– Что ты несешь, пацан?

– Можете посмотреть.

Боцман с плохим предчувствием двинулся на бак, откуда якорь был хорошо виден. За ним пошла вся боцманская команда, ухмыляясь и пуская шуточки. Когда боцман глянул на якорь, то все понял. Громоподобный хохот матросов подействовал на боцмана, как удар молота.

– Пацан! – задыхался боцман – Убью!!! Скормлю рыбам на наживку. Да я тебя…

И он двинулся на Сашку своей плотной фигурой, сжимая пудовые кулаки.

– Михалыч, вы же сами сказали, чтобы отрезал. И пилку по металлу мне дали.

– Беги, пацан, а то он тебя прибьет. – кричали, хохоча, матросы.

Сашка рванул от боцмана, скатился по трапу на берег. И остановился, не зная, что делать и не понимая, что с боцманом.

– Мальчишка, сволочь, без ножа зарезал!!!

Боцман сел прямо на кнехт, что по морским традициям является очень дурным тоном. Схватился за голову, посидел, качаясь всем телом. Затем достал из внутреннего кармана недопитую бутыль с водкой, залпом всю водку выпил.

– Г-г-гад! Это ж надо придумать! Он лапу сваркой отхватил. Поймаю, придушу, как цыпленка.

Матросы начали наезжать на боцмана.

– Михалыч, ты сам виноват, это ты придумал. А малец сообразительный попался. Ты на него сердца не держи.

Подошел старпом.

– Что за митинг? Почему не работаете.

Боцман молча показал за борт. Старпом подошел к борту, глянул и у него отвисла челюсть.

– Что? Кто… кто это сделал? Да я всех вас в тюрьму пересажаю! Кто это умудрился? Заводские? А зачем? Да они что, с ума сошли?

– Владимир Степаныч, мой грех, это моя вина… – выдавил из себя боцман.

И рассказал старпому про свою шутку.

– Михалыч, да ты знаешь, сколько этот якорь стоит? Нам с тобой за всю жизнь не расквитаться, даже если мы с тобой сгнием в морях. И что делать? Пошли к капитану.

Капитан сидел в кабинете своей каюты и перелистывал какие-то бумаги.

– Разрешите, Иваныч?

– Заходите. С чем пожаловали?

Старпом и боцман стояли и мялись у двери.

– Да вы проходите, садитесь на диван.

Прошли, сели. Молчат.

– Да вы что сегодня, в молчанку со мной пришли играть? – начал сердиться капитан.

– Давай, рассказывай. – старпом ткнул боцмана в бок.

Боцман еще немного помялся и выдал.

– Иваныч, лапу у якоря отрезали…

– Что ты мелишь? Как отрезали? Да и кому это нужно было.

– Понимаете, решил я подшутить над практикантом. Он у меня отпрашивался, а я дал ему пилку по металлу и сказал, что вот как отпилишь лапу у якоря, так свободен. А он, гад, сварщиков заводских привел, те и отрезали газом лапу.

– Это пароход или сумасшедший дом? – вскочив, взревел капитан. – И схватился тоже за голову, как боцман на кнехте. – Да вы что? Нам же всем головы поснимают, а тебе, Михалыч, в первую очередь.

Все замолчали, думая, как же выбраться из положения.

– Зовите деда сюда.

Дедом на судах зовут старшего механика. Старпом позвонил на мостик.

– Пригласите стармеха к капитану.

Из судовых динамиков раздалось:

– Старшему механику просьба зайти в каюту капитана.

Минут через десять пришел старший механик.

– Рассказывайте, олухи царя морского. – приказал капитан.

Рассказали. Стармех схватился за живот и чуть не упал на палубу от смеха. Остальные с негодованием смотрели на него. Кому горе, а кому смех!

– Яковлевич, хорош смеяться! Можно приварить лапу снова к якорю? – спросил капитан.

– Приварить то можно, но работать она не будет. Там же огромная нагрузка, она отломится потом. Она же литая, каленная. Это нужно подумать, что можно сделать.

– Яковлевич, подумай! Нам же голов не сносить, – сказал капитан. – Кстати, а что с мальчишкой, где он?

– Стоял у трапа, я его вгорячах пугнул, – сказал боцман.

– Иди и отправь его домой.

– Сейчас.

Сашка понуро стоял на причале у трапа.

– Иди домой, все на сегодня. – крикнул ему боцман. – Завтра к восьми приходи.

– Хорошо. Спасибо, до свидания.

И Сашка, поднявшись на борт и переодевшись, убежал прямо на вокзал, где его ждали друзья, еще было не поздно.