Было очень приятно слышать от Стива такое предложение.

Впервые за весь этот длинный, вялый, и почему-то тревожный день она улыбнулась. Возможно, Стив прав. Она нервничала весь день... периодически побаливал желудок. Руки тряслись. На лице выступал пот. Она не могла справиться с самыми простыми задачами. Роняла вещи, опрокидывала предметы с полок. Дважды за день споткнулась на лестнице, когда поднималась проведать Мамашу Сомс. Готовя старухе обед она порезала себе пальцы и трижды стукнулась головой об одну и туже дверцу кухонного шкафа. Все было каким-то неправильным. Город, район, дом, и, да, даже сама Кэтлин. Каким-то странным. Другим.

Как дверь, которая открыта либо нараспашку, либо недостаточно широко.

А когда она пыталась разобраться, понять, в чем тут смысл, лишь запутывалась еще сильнее. Днем, пока Райан был еще в школе, а Мамаша спала, она попыталась успокоиться с помощью своих сериалов, но никак не могла сконцентрироваться. Не могла сидеть на одном месте. Звук телевизора был либо слишком громким, либо слишком тихим, картинка - слишком яркой, некомфортной для глаз. Она смотрела, но не ничего не понимала. Сюжетные линии были такими же непостижимыми, как иероглифы.

День был жарким, но не настолько, чтобы даже в прохладе гостиной ее мучили пот, головокружение и тошнота. Четыре раза за час она вставала на колени перед унитазом. Не то, чтобы из нее что-то выходило. Лишь мучительные рвотные спазмы, выматывающие и пугающие. Голова кружилась, в висках стучало, горло, будто, перехватило и покрыло тонким щекочущим пухом.

Кэтлин даже приняла совет Стива и легла в кровать.

Но лишь ворочалась, не в состоянии принять удобное положение. Подушка была теплой и сырой, словно какое-то дышащее, спящее существо, собирающееся проснуться. В какой-то момент она почти отрубилась. Ей показалось, что она услышала голос из подушки: "Сейчас, Кэтлин." Сделай это сейчас". Она проснулась в сидячем положении, хотя не помнила, чтобы принимала такую позу. Она сидела, подтянув колени к груди, и обхватив руками ноги, от капавшего со лба пота жгло глаза.

Нет, она не будет спать.

Несмотря на протесты Стива она принялась наводить порядок в кухонных шкафах, где и так все было в порядке. Мыть выдвижные ящики. Протирать полки. Подметать, потому что она не могла сидеть на одном месте, боялась, что тот голос снова заговорит с ней, или в голову ей снова полезут дурные мысли. Она должна быть постоянно чем-то занята, должна выбить все это из себя, выкинуть из головы. И сделать это можно было только лишь через упорный труд. Дело в том, что она превратилась в бездумного робота, который будет снова и снова повторять одну и ту же задачу, пока Стив не поинтересуется, какого черта тут происходит.

В тот день он вернулся из гаража, жалуясь на жару и на то, что ему пришлось ремонтировать три поршневых кольца, чертовы коробки передач и вакуумные насосы. А еще на своего босса, который бесил его так, что он готов был взять динамометрический ключ и вышибить ему мозги.

Стив был спокойным и мягким по натуре, но не сегодня.

Сегодня он был взвинченным, пил пиво и пытался смотреть "СиЭнЭн". И все это время Кэтлин не переставала убираться. Пылесосила прямо рядом с ним, доставала ворсинки из-под диванных подушек, поправляла фотографии, мыла стены, пять раз вынимала пластиковые фрукты из одной и той же корзины и протирала ее. Гонялась за каждой пылинкой на каждом виниловом листочке винограда и сливовом стебле. Стив пил, курил, и всякий раз, когда он стряхивал пепел в пепельницу, Кэтлин оказывалась рядом, вытряхивала ее и начисто протирала. Наконец, когда она в очередной раз потянулась к пепельнице, он схватил ее за руку так, будто хотел ее сломать

– Послушай меня, Кэти, - сказал он, на верхней губе у него выступил пот.
– Если не сядешь и не успокоишься, я привяжу тебя к стулу. Ты действуешь мне на нервы, слышишь меня? Прекрати.

– Я... не могу, - призналась она.
– Я какая-то вся накрученная. Как игрушка, которую заводят с помощью ключика, понимаешь? Сильно накрученная.

Стив затянулся сигаретой.

– Ладно. Сейчас я вытащу из тебя этот ключик и выброшу его. Так что прекращай, хорошо? Иначе я не выдержу. Если не остановишься... помоги мне Господи... я сам тебя остановлю. Так что, пожалуйста, прекрати.

– Пойду, проверю маму.

– Черт бы ее побрал, - сказал Стив.
– Эта паразитка высасывает из нас жизнь.

– Стив... Стив, это же твоя мать.

Но ему, казалось, этот факт был безразличен.

Все его внимание было приковано к "СиЭнЭн" и плохим новостям, приходящим отовсюду: убийства, избиения, пожары и уличные беспорядки. Безумные, ужасные вещи. Но он смотрел, не отрываясь. Словно завороженный.

Кэтлин понимала, что в голове у него что-то происходит, как и у нее. Он мог притворяться, как и она, что с ним все в порядке, но это было не так. В голове у него поселились чуждые вещи, проникли туда беспричинно. Зловещие тени, тянущиеся и обволакивающие, делающие его и ее совершенно другими людьми. Требующие от них быть такими, какими они никогда не были.

После этого небольшого разговора Кэтлин попробовала поработать во дворе, но на улице было слишком жарко. Солнце, словно, сжигало кожу, выбеляло глаза, выпаривало кровь из вен. Она истекала потом, но то был не приятный пот после тяжелой работы, а кисло пахнущий яд, мутный и едкий, как нечистоты из канализации. Это солнце... это палящее солнце.

Кэтлин молилась, чтобы стало темно.

Наконец, у нее разболелась голова, зубы стучали. Она вошла в дом и побрызгала водой на лицо, но смрад никуда не ушел. Она залезла под душ, пытаясь избавиться от запаха с помощью геля и мыла, но чем усерднее она оттиралась, тем сильнее смрад накатывал на нее горячими, тошнотворными волнами.