– Рэй!
– позвала она. – Рэй!

Черт возьми, у него был выходной. Его машина стояла у обочины. Он должен быть здесь, должен быть. В доме было чисто. На столе лежали остатки бутерброда. Ланч Рэя. В панике она металась из комнаты в комнату, взмокнув от пота. Они уедут из города. Соберут все необходимое, доберутся до хижины возле Индиэн Крик и подождут, когда это... безумие кончится. Ибо, да помоги ей Бог, так надо, просто так надо.

В доме Рэя не было.

Черт!

Сьюзан выбежала на улицу, посмотрела на заднем дворе, увидела, что дверь гаража открыта. Ну, конечно. Конечно. Гараж. Его личная гавань. Наверное, снова страдает своим ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство - прим. пер.), сортирует садовые инструменты или нумерует отвертки.

– Рэй! Рэй! Черт возьми, Рэй, почему ты не...

Холодная липкость распространилась по коже, голова кружилась, по лицу ручьями стекал пот. Сьюзан опустилась на колени, из гола вырвался крик.
– Нет, нет, нет, нет, нет, Господи, нет...

Рэй висел на стене.

Он висел на крюке среди лопат, грабель и мотыг. Ее муж. Ее любовь. Ее опора. Висел там. Широко раскрытые глаза немигающе смотрели перед собой, в макушке зияла страшная рваная рана. По лицу стекали струи алой крови, подчеркивая его бледность.

Совершенно обезумев, крича и плача, Сьюзан выползла на четвереньках из гаража. Поднялась на ноги, пошатнулась и рухнула в траву, исторгая рвоту. Внутренний голос продолжал повторять, что этого не может быть. Сегодня утром они вместе проснулись. Рэй приготовил ей завтрак. Они смеялись. Вместе приняли душ. У двери он поцеловал ее на прощанье, а теперь... теперь...

Сьюзан бросилась бежать.

Мардж,– подумала она. – Мардж.

Она побежала к соседнему дому, перелетела через тщательно постриженную Рэем изгородь и приземлилась лицом в цветочную клумбу. На четвереньках пробралась через двор. Шермеры. Мардж Шермер была ей практически второй матерью. Ее муж, Билл, - тот еще брюзга, но он, наверняка, знает, что делать. Это был старый заскорузлый ветеран войны, который всегда знает, что делать. Знает. Сьюзан увидела на подъездной дорожке его пикап. Лобовое стекло было разбито.

О, нет.

Она бросилась в дверь, даже не соизволив постучать. В доме все было перевернуто вверх дном. Картины сорваны со стен. Телевизор сброшен на пол. Горшочные растения разбросаны по всей гостиной. Она ступала по высыпавшейся из горшков черной земле, не смея подать голос. Внутри нее, будто, проснулось нечто, давно спавшее. Оно чувствовало опасность. Нет смысла предупреждать кого-то о своем присутствии.

Она проскользнула на кухню, прижалась к холодильнику.

Здесь то же самое, боже милостивый, все то же самое. Шкафчики были опустошены, содержимое ящиков разбросано по полу. Ножи, ложки, вилки. Мука и сахар высыпались из контейнеров. На поверхности кухонной стойки - кровавые отпечатки. Стены были, будто, исколоты ножами.

В воздухе стоял сильный запах мочи.

Кто-то сошел здесь с ума и обмочился от радости.

Сьюзан нагнулась и подняла с пола нож.

Из глаз у нее текли слезы, рот наполнился слюной. Уголок одного глаза нервно подергивался. В голове метались тени. Она услышала какой-то скрип. Он доносился с заднего двора. Сьюзан напряглась и крадучись двинулась вперед, оставляя на рассыпанной на полу муке отпечатки ног. Осторожно приподнялась над стойкой и выглянула сквозь кухонное окно во двор.

Осторожно, чтобы не выдать себя.

Она увидела кусты и садовый сарай. Вытянула шею. Там была натянута бельевая веревка. Простыни покачивались на легком ветерке. Но тот скрип. Тот несмолкающий скрип. Он напомнил ей о...

Она сильнее вытянула шею. Тело у нее покалывало от пота, блузка прилипла к спине. Она увидела... увидела Мардж. Мардж висела на дубе. Увидев ее, Сьюзан захотела закричать, позвать на помощь, сделать что-нибудь, но в этот момент в ней будто что-то отключилось.

Поэтому она просто продолжала смотреть.

Мардж, бедная старушка Мардж, была вздернута на дубе, словно линчеванный головорез в старом вестерне. Она была голой, ее вздувшееся, искалеченное тело было фиолетового цвета. Опухшее лицо представляло собой сплошной синяк. Узнать ее можно было лишь по ее красивым, серебристым волосам. Казалось, будто ее забили до смерти. Битами. Досками. Молотками. Сложно было понять. Ее конечности были переломаны и загнуты под неестественным углом.

Сьюзан не рискнула искать Билла.

Она уже не бежала, не двигалась короткими, осторожными перебежками, как загнанный зверь. Она направилась к дому Личеков. Это была кучка набожных "Свидетелей Иеговых", которые всегда оставляли в чужих почтовых ящиках свои брошюры и листовки. "ПРИЗНАКИ ВТОРОГО ПРИШЕСТВИЯ", "ИИСУС ТЕПЕРЬ ЗДЕСЬ, НА ЗЕМЛЕ" или "ТЫ МОЖЕШЬ СТАТЬ ДРУГОМ БОЖЬИМ!". Личеки никому не нравились. Они не верили в такие вещи, как Рождество или Хеллоуин. Называли их языческими праздниками. Соседские дети всегда разыгрывали их на Хеллоуин. О, какие гадости они им устраивали.