Стою, сжав кулаки, ошарашено оглядывая место, где всё произошло. Борюсь с совершенно идиотской мыслью: «А калибр тут маленький». Тешу себя совершенно дебильной надеждой, что кто-нибудь из них, всё-таки, ещё дышит…

Да. Библию, хотя бы иногда, надо почитывать. Тщеславие — это грех. Вот так оно и есть. Убедившись в бесплодности своего стремления уловить в ком-то из них признаки жизни, я еле сдерживаюсь, чтобы не начать пинать ногами эти два трупа. Не профи вы. Вы дебилы! Ебанутые создания! Ну какого хуя вы стали шмалять, если я один, а вас двое?! Я же без оружия! И потом, суки вы недоделанные, ну кто же стреляет, если в створе стоит свой?! А?! Уроды…

Да. Каждому из этих двоих хотелось меня завалить и это их стремление вполне понятно. Но… Каждому захотелось только лично самому, и при этом, быть только первым. Ну вот тщеславие и сыграло с ними злую шутку — напрочь отключило им мозги и одело шоры на глаза…

После всплеска эмоций и бесплодных надежд — опустошён. Уже с минуту, если ни больше, понуро стою среди людских останков и посередине комнаты гостиничного номера, с опущенными руками.

«Тебя не задело?» — от неожиданности даже вздрагиваю.

Голос Лю слышен настолько явственно и сочно, будто бы она стоит рядом и говорит мне прямо в ухо. Поэтому, ну и плюсом от того, что ещё до конца не привык, отвечаю вслух:

— Лю… — вернее, пытаюсь отвечать.

Подавлен произошедшим больше, чем того хочется. Никак не могу прийти в себя.

«Тебя не задело?!» — она же, целенаправленно и настойчиво, пытается меня растормошить и, в этот раз, это больше похоже на окрик.

— Лю… — но у меня опять не получается.

В пустой голове, будто бы о стенки медного чана, бьются остатки злости и сгустки недовольства самим собой — я всё испортил и ничего нельзя исправить!

«Даша… Заволновалась, хотя и виду не подаёт». — спокойный тон Лю и ключевое слово, выводят меня из состояния ступора:

— Лю, у меня не…

«Да хватит тебе уже! Я тебе сейчас аплодисменты включу, если хочешь. Тебе все в ладоши хлопают. Не раскисай. Все же видели, как всё произошло. А Даша!.. Хоть она и крепится, но волнуется. Давай, уходи оттуда. У нас такая сдоба получилась. Ммм, пальчики оближешь. Всякая, разная, обалденная. Вкусная!»

— Хорошо… А как же…

«Спокойно уходи. Ребята за дверью уже целую вечность ждут, когда ты уйдёшь».

— Лю, погоди. Как же…

«Ну, привет тебе. Сам посуди: голый красавец и двое с оружием. Мм? И все мужики. Ну и?.. Как это выглядит?»

До меня начинает доходить, а Лю будто бы подводит черту, отрезая мне пути к самокопанию и к моим сомнениям: «Так что возвращайся. Мы тебя ждём».

Набираю полную грудь воздуха и после небольшой задержки резко выдыхаю. Прихожу в себя. Поворачиваюсь и решительно иду к входной двери, пытаясь вообразить разнообразие всяких там плюшек, печенюшек и булочек домашнего приготовления, отгоняя от себя, будто бы сдирая ржавую окалину с металла, очень неудобную мысль: «У нас опять ничего нет».

…это первый

Подперев указательным пальцем щёку, а большим пальцем этой же ладони, свой подбородок, Люси немного расслабленно, упершись локотком о край столешницы, сидела за столом на кухне, вместе с Ильёй и Дашей…

Илья врал. Врал самозабвенно, красочно, вызывая у Даши сиюсекундные всплески эмоций: «…Илья, ну как такое может быть?..». Или: «…ну причём тут космос? Мы о чём говорим?..». — вкупе с всплесками руками и отрицательными покачиваниями головой. Этот разговор длился уже добрый десяток минут с лишним, в котором Илья никак ни хотел сдаваться, выказывая глазами абсолютно неподдельный испуг от того, что ему никак не удавалось убедить Дашу в непреднамеренности и несерьёзности той злосчастной дырки на его спортивной куртке. В свою… ложь во спасение, так будет вернее, он вкладывал всю убедительность, на которую был способен, складно приплетая сюда хозяйство коммунальных услуг и время суток, безалаберность местных слесарей и свою невезучесть, нерасторопность бригадира и… вторую космическую скорость.

Изредка чуть морща нос и прикрывая веки, улыбаясь и еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Люси умиротворённо следила за ними: «Интересно, а что он будет говорить… Хм. Тут надо будет помочь ему». — мельком подумала она и тут же вернулась к основной мысли, с каждой секундой всё больше и больше укреплявшейся в её сознании. С удовлетворением поняв, что её желание, возникшее в ней не так давно, перешло в стадию принятого решения, Люси подумала: «Да. Это придётся делать». И её убеждённость в этом не поколебала даже, внезапно прозвучавшая в голове, фраза: «Ты спятила, мать». У неё не дрогнула ни одна струнка её души и ни одна чёрточка на её лице. Она лишь внутренне усмехнулась и мысленно ответила: «Я это сделаю».

…а это второй

Его немного рассеянный взгляд, направленный вдоль гостиничного коридора, поочерёдно останавливался на следственной суете представителей местной полиции и, целенаправленно сосредоточенных, криминалистах, тщательно осматривающих входную дверь и сам вход, в один из номеров.

Чуть дольше задержался на удаляющихся работниках медицинской службы — в чёрных, наглухо закрытых мешках, они переносили трупы. Опять вернулся взглядом к интенсивной жестикуляции двух экспертов, в чём-то не согласных друг с другом и, наконец, остановился на натёртом до блеска паркетном полу.