– Это прослушивающее устройство. – Сказал я ему.

– Вот сука! – Не сдержался он. – А я-то думаю, как он обо всём узнаёт? Ладно, я с этим сам разберусь. Ещё раз спрашиваю, кто ты, и что ты здесь делаешь?

– Борис Николаевич, присядьте на диван, – указал я на диван рукой, – а я присяду на стул, и мы поговорим. Разговор будет очень серьёзным, и мне не очень удобно говорить с вами стоя.

Он не стал со мной спорить и качать права, встал, но прежде чем он перешёл к дивану, я попросил его ещё об одном одолжении:

– Борис Николаевич, попросите секретаря по селектору, что бы вас никто не беспокоил ни по какому вопросу, это очень важно, прежде всего – для вас. Если нас побеспокоят, то пострадают люди, много людей. И в первую очередь – вы. В Резиденции не останется живых. Я бы очень этого не хотел. По тому, как я оказался перед вами, вы можете сделать вывод, что мне это не сложно. Но ещё раз повторюсь, для меня это тоже не очень хорошее развитие событий. Ну, так как, сообщите?

Я блефовал, серьёзно блефовал, но он-то этого не знал. Если сорвётся операция, мне проще просто грохнуть его и валить как можно быстрее. Уничтожать всех я был не готов, да и не требовалось это от меня. Наоборот, говорилось, что бы, не было сопутствующих жертв. Но видимо моя речь произвела на него эффект, и он медленно подошёл к столу, неуверенно нажал клавишу связи с секретарём и сказал:

– Андрей, меня ни для кого нет. Повторяю, НИ ДЛЯ КОГО. Как понял?

– Понял, Борис Николаевич. – Раздался озадаченный голос секретаря. – В девять назначено ваше выступление, вы будете?

Он посмотрел на меня, увидел мой согласный кивок и сказал:

– Да, Андрей, я буду. А до девяти, никого ко мне не пускай и не соединяй ни с кем.

– Хорошо, понял. – Уже более уверенно подтвердил указания президента собеседник, и отключился.

– А теперь присядьте на диван, – снова указав на диван, попросил я его, – будем знакомиться, и решать сложную ситуацию.

Когда он сел на диван, а я на стул, напротив него, он заговорил:

– И в чём же сложность? – Непонимающе произнёс он. – Вы сейчас встанете и уйдёте, и возможно я даже попрошу свою охрану проводить вас, но сначала выяснить, как вам удалось попасть сюда?

– Вот, – подняв в верх указательный палец, сказал я, – это и есть непростая ситуация для меня, очень тяжело к вам попасть, что бы встать и уйти. Поэтому я проигнорирую ваше предложение и приступлю к делу. Неужели вы не догадались кто я? – Увидев непонимание в глазах, я продолжил. – Вот о ком вам было дано указание, выйти в эфир?

Увидев, как округлились его глаза, и участилось дыхание, я понял, что он разобрался – с кем его свела судьба, на данном участке времени и площади. Он впопыхах схватился за сердце, но я контролировал его и, склонив голову к правому плечу, с усмешкой наблюдал за ним. Поняв, что сердце его не беспокоит, и умирать ему ещё рано, он убрал руку и промычал:

– Но как? Почему? Значит то, что сказали о вашей ликвидации – липа?

– Это было только поводом, что бы вы собрали необходимый для наших целей прямой эфир с вашим выступлением. – Увидев непонимание, продолжил. – Да, да, вы будете произносить текст, но только не тот, о котором вам говорили, а тот, что лежит на столе.

– Но это невозможно! – Вскрикнул он и раскраснелся как рак. – Меня избрал народ, совсем недавно, на второй срок, и я не собираюсь покидать пост!

– Вот только не надо говорить про народ, хорошо? – Жёстко посмотрел ему в глаза. – Знаем мы, как у нас происходят такие выборы. На первый срок ещё возможно, вас выбрал народ, замечу, оболваненный народ, но вот на второй срок – народ здесь не причём. И не надо делать круглые глаза от негодования. Мы знаем, кто помог вам остаться на второй срок и сколько это стоило. Так что, оставим это в стороне, собственно это и не является для нас чем-то мешающем. Речь совершенно о другом. Вы передадите этот пост по собственному желанию, и останетесь хоть с какими-то деньгами, которые позволят вам уехать за границу и там устроиться, в России вам места нет. Когда народ узнает правду – мы вас спасти не сможем, да и пытаться даже не будем. А что бы убедить вас, – я передал ему портянку с его зарубежными и внутренними счетами, – ознакомьтесь с этим. Сразу скажу, что эти счета полностью обнулены.

Он взял бумажку как ядовитую змею, внимательно присмотрелся, и вопросительно посмотрел на меня.

– Это ваши банковские счета, пустые банковские счета. Можете проверить, но поторопитесь, времени немного.

Он встал, подошёл к столу, я напрягся, готовый в любой момент предотвратить неразумные действия, но этого не потребовалось. Он вытащил маленькую записную книжку из под стола, и стал сверять её с переданной ему бумажкой. В какой-то момент на его лице появилось узнавание, а следом выступил крупный пот на лице. Сердце попыталось остановиться, но я внимательно отслеживал ситуацию и как только возник непредвиденный случай, снова заставил биться сердце. Ты нам ещё живой нужен. Понять его можно. Столько копил, стольких продал, и всё только ради того, чего сейчас лишился практически полностью.

– Можете позвонить в банк и убедиться, что счета ваши пусты, – решил добить я его, – или же можете воспользоваться компьютером, который у вас стоит на столе.

Президент не стал доверять мне дословно, и всё же решил проверить. Зайдя в сеть и проверив один из счетов, плечи его опустились, руки повисли безвольно, а внешне он стал выглядеть старым и больным человеком. Глядя на него сейчас, с трудом можно было узнать того живого политика, который с танка призывал народ к массовым беспорядкам.