– Я поняла, господин Рамзин, – еще тише ответила девушка, опуская голову.

– Прекрасно, что мы поняли друг друга так быстро, – холодно улыбнулся этот гад и как ни в чем не бывало повел меня к дверям своего кабинета. Покосившись через плечо, я прочитала в глазах Аниты «Сдохни, шлюха!» так же ясно, как если бы это там горело неоновой вывеской.

Едва за нами закрылись двери, я раздраженно выдернула свою руку из его хватки.

– Спасибо, что в первый же день четко озвучил мой статус ЛП – личной подстилки – всем сотрудникам, – рыкнула на него я.

– Не драматизируй, – отмахнулся Рамзин.

– В самом деле? – Не пойму почему, но в глазах противно защипало. – Думаешь, для них не очевидно, зачем я здесь?

– Думаю, для меня гораздо важнее, когда для тебя станет очевидно, для чего ты здесь, и ты примешь это. – Я открыла рот, но он не дал мне сказать. – И ответ «никогда» не принимается.

– Как я понимаю, тебе тупо насрать, что подумают твои подчиненные о тебе и обо мне? – Как же мне сейчас хотелось садануть по его заносчивой физиономии чем-то реально тяжелым.

– Грубо, но верно, Яночка. Я владею этим зданием и многими другими, и поэтому я могу делать тут все, что мне вздумается. Даже поиметь тебя у каждой стены. Это мое право. Я даю им работу и плачу зарплату, и все, что им следует делать, – это отрабатывать деньги, а не совать свой нос в мою личную жизнь.

Холодная циничность в словах Рамзина сейчас почему-то причиняла мне боль. То, что мы говорим или делаем друг с другом наедине – это одно. И, в принципе, к тому, что в это невольно вовлечена охрана, я привыкла, чего уж пениться. Но блин, к тому, что в курсе происходящего будет хренова куча людей, я не была готова. В конце концов, можно же это было так не выпячивать?

– Знаешь, Рамзин, каждый раз, когда я думаю, что хуже ты быть уже не можешь, ты меня умудряешься удивить.

– Ну, значит, ты никогда со мной не заскучаешь.

Конец ознакомительного фрагмента.