«Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги, да степной бурьян,

Знать не можешь, доли своей, может, крылья сложишь, посреди степей,

Вьётся пыль под сапогами, степями, полями, а кругом бушует пламя, да пули (стрелы) свистят.

Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги, да степной бурьян,

Выстрел грянет, ворон кружит, твой дружок в бурьяне, не живой лежит.

А дорога дальше мчится, пылится, клубится, а кругом земля дымится, чужая земля.

Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги, да степной бурьян,

Край сосновый, солнце встаёт, у крыльца родного, мать сыночка ждёт,

И бескрайними путями, степями, полями, всё глядят во след за нами, родные глаза.

Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги, да степной бурьян,

Снег ли ветер, вспомним друзья, нам дороги эти, позабыть нельзя».

Некоторое время, после окончания песни, стояла гробовая тишина. Я даже начал беспокоится, не затронул ли какое табу. Может в пути о дороге петь нельзя или ещё что, кто этих инопланетян поймёт. Но вдруг поднялся гвалт и аплодисменты, здесь хлопают не в ладоши, а одной ладонью по колену.

– Хорошая песня, Владис, – подошёл и по привычке хлопнул меня по плечу Трок. – Прям, как о нас написали.

Глаза у Трока были влажными, но слёз было не видно, мужик, сдержался. А вот глянув на Силиналь, я подумал, что одного платка будет мало. Я протянул ей виолу и она, взяв её, убежала в сторону своего шатра. Надо будет что-нибудь повеселее перевести в следующий раз, подумал я.

– Я рад, что тебе понравилось, – ответил я Троку.

– Всем понравилось, – сказал он. – Ты не только мастер меча, но и отличный менестрель, Владис.

– Ты не прав, Трок, я вообще не умею обращаться с мечом.

– Ну да, конечно, мы все видели, как ты не умеешь, ха-ха, – рассмеялся Трок, на что я только покачал головой.

– Ты не понимаешь, дружище, у меня дома уже давно никто не использует такое оружие.

– Что ты имеешь ввиду? – раздался голос графа Маринтэля за спиной.

Я чуть не вздрогнул, вот как он умудряется подкрадываться так неожиданно. Что самое интересное, всегда оказывается в нужном месте, в нужное ему время.

– В моём мире уже давно изобрели более массовое и смертоносное оружие, чем лук и меч. Поэтому примерно лет триста назад от них отказались, как от потерявших актуальность, – объяснил я графу.

– И чем же вы тогда воюете? – удивился Трок.

– Огнестрельным оружием, – ответил я, – ну это если говорить по-простому.

– А если поточнее? – встрял опять граф.

– Точнее? Ну, вот вы рассказывали про боевых магов огня, что могут за минуту выпустить два, три небольших фаербола. А теперь представьте, что маг может выпускать несколько сотен маленьких фаерболов в минуту, вот это и будет самый простейший автомат, то есть ручное оружие.

– Да-а, меч тут действительно не поможет, – почесал затылок Трок.

– Ты забываешь про архимагов, – махнул рукой граф, – они вполне могут повторить это, имея в запасе накопители конечно. Но это им и не нужно. Любой архимаг может так вдарить, что весь наш караван накроет.

– Мне кажется, мы сейчас похожи на детей, – сказал я, и Трок с графом удивлённо на меня посмотрели, – которые хвастаются друг перед другом у кого старший брат сильнее. Вот сейчас как позову брата, у него меч здоровенный и он вам всем наваляет.

Мы втроём переглянулись, и грянул общий смех. К нам стали подходить остальные и требовать, чтобы смешные истории рассказывали всем, а не только в узком кругу.

– Хотите историю? – спросил я. – Их есть у меня. Ну, вот например:

«Когда Трок был маленьким мальчиком, он очень хотел стать самым сильным воином. Однажды забравшись на самый высокий холм, недалеко от дома, он поднял вверх кулаки и закричал:

– Я очень сильный, – тут подул ветер, и он покачнулся, но устоял.

Тогда улыбнувшись, он закричал ещё громче:

– Я самый сильный, – ветер подул чуть сильнее, но Трок снова устоял.

Тогда он закричал на всю долину:

– Я самый сильный, сильнее всех, – неожиданно налетел сильный ветер, и Трок кубарем покатился с холма.

Встав, он отряхнулся и спокойно сказал: – Я очень сильный, но лёгкий».

Грянул сдерживаемый хохот и громче всех смеялся сам Трок. Это хорошо, подумал я, значит, он понимает юмор и не обидится. Вообще это хорошо, когда руководство нормально относится к юмору, подчинённым легче живётся с такими командирами.