Спустя полчаса после обеда, начали поднимать трал. Василий с Игорем, едва успев перекурить, облачились в прорезиненные рыбацкие робы, обули в раздевалке длинные резиновые сапоги и вышли на шкафут «править подвахту». Подвахта заключалась в освобождении трала от выловленной рыбы и дальнейшей её сортировке.

Получив команду от капитана, старший механик привычно запустил траловую лебёдку. Испустив характерный протяжный вой, лебёдка сделала несколько холостых оборотов и начала наматывать на массивный стальной барабан, крепко сплетённый металлический ваер (трос), подтягивая через бортовой силовой блок, тянувшийся вдоль борта трал. Когда трал вывалили на стальную палубу шкафута, его кутец напоминал огромную плотно набитую кишку с длинным, сходившимся в конус, концом. Кутец трала был полностью набит дарами Нептуна. Вывалив содержимое на палубу полубака, рыбакам открылась прелестная картина сверкающая серебряным цветом всевозможной разнообразной рыбы. Сверкающая живая горка пестрела замысловатыми узорами из морской живности. Чего только не было в этой скользящей, прыгающей и ползающей смеси? Никто не в силах подробно описать это великолепное богатство прибрежных вод Татарского пролива. Для Игоря, впервые вышедшего на прибрежный лов, вся эта кутерьма казалась немыслимым сказочным сном. Никогда в жизни ему не приходилось видеть такое количество обитателей морской пучины, да так, что всё можно было самому потрогать, воочию убеждаясь в реальности настоящего улова. Больше всего в этой огромной рыбной сутолоке насчитывалось серебристо-серой наваги. Её Пал Петрович тут же вылавливал из скользящей кучи и сортировал в большой эмалированной кастрюле, чтобы к полднику приготовить свежие рыбацкие «жучки». Блюдо представляло собой обыкновенную свежевыловленную рыбу, запечённую в духовке спинками к верху, с различными специями и луком. Всё это хозяйство слегка присаливалось, в противень подливалось немножко воды, чтобы рыба не подгорела, а слегка притомившись, пускала собственный сок, и запекалась до готовности, впитывая в себя все ароматы специй. Пока Петрович собирал навагу, другие рыбаки заготавливали для личных потребностей, что кому кинулось в глаза. Одни брали охотоморскую селёдку, другие корюшку-зубатку, имевшую естественный запах свежесобранных огурцов. Среди всевозможного морского коктейля попадались и довольно редкие экземпляры, а именно кижуч и чавыча, горбуша и кета, жаль только, что не массово, а буквально поштучно. Иные чудаки собирали различных декоративных рыбок для последующего изготовления чучел на памятные сувениры. К таким рыбкам относились дракончики, лисички, рыба шар и даже местные бычки рогоносцы с большими нестандартными головами. Среди общего хаоса рыбной братии встречались и другие обитатели Нептунового царства. Опытному взгляду рыбаков сразу бросались в глаза слизкие продолговатые туши дальневосточных крабов, вяло шевелящих щупальце подобными конечностями и выбрасывающие на палубу тёмные пятна защитной жидкости. Попадали в трал и разнообразные виды морских звёзд, множество креветок-чилимов и деликатесных крабов. Крабов рыбаки разделяли на несколько групп: большие камчатские, с клешнями в добрую человеческую руку, шипастые королевские, мохнатики с жёстким мохнатым панцирем и песчаники, перемещавшиеся на длинных тонких лапках, словно сказочные пауки. Сообразительный моторист Серёга, мигом наполнил небольшую деревянную кадушку, из-под солёных огурцов, обыкновенной забортной водой, набросал туда лапок и клешней от королевских и камчатских крабов, запустил в кадушку кусок длинного резинового шланга, подключенного другим концом к паровому фланцу автоматического котлоагрегата «КОАВ-200», пустил пар. Через полчаса, когда изысканный деликатес был готов, вокруг кадушки стали собираться первые едоки, смело снимавшие пробу нежнейшего крабового мяса. Белое, с красновато-бледным оттенком, оно было настолько питательным, что съевши две-три лапки или парочку клешней, сразу чувствовалось насыщение. На смену тем, что уже успел насытиться, приходила следующая тройка рыбаков, желающая испробовать чудный смак солоновато-сладкой белковой массы, пока основная часть экипажа занималась распределением улова.

Пока рыбаки распределяли свой первый в этом рейсе улов, судно совершило рондо и, отдавши трал, проследовало в обратном направлении, параллельно пройденному курсу. Работа спорилась быстро, и горка улова стала заметно уменьшаться. Отдельные рыбаки, параллельно с основной работой, продолжали потрошить дары моря в собственных целях. Подбирая дальневосточных креветок, называемых на местном наречии «чилимами», обветренные солёными ветрами старые морские волки, запросто отделяли головки чилимов от хвостиков-шеек, обчищали шейки от панциря, доставали желе подобный белок и ели его сырым, подначивая на это дело неопытную молодёжь. Много в улове оказалось непромысловой рыбы. Среди них Мельниченко больше всех запомнил рыбу-собаку. Были там и другие декоративные рыбы: сказочные дракончики и остромордые лисички, а так же охотоморские бычки. Чёрные и серые, они представляли собой одну сплошную огромную голову с выпученными шарами мутноватых глаз. Нестандартная голова резко переходила в небольшой хвостик, и разобраться, где находилось туловище, было просто невозможно.

За этот небольшой промежуток времени Игорь открыл для себя столько всего нового и интересного, что полученное впечатление осталось с ним на всю оставшуюся жизнь. Не отрываясь от других рыбаков, Игорь смотался в аккумуляторный отсек. Там он перелил дистиллированную воду в пустую десятилитровую бутыль, из-под щелочного электролита, освободивши две трёхлитровые банки. Взял ещё эмалированное ведро и, выйдя на полубак, начал собирать в него крупных чилимов. Игорю хотелось сделать приятный сюрприз из даров моря одной знакомой семье, с которой связала его судьба по прибытию на Сахалин. Уж очень не терпелось Игорю отблагодарить этих добрых и отзывчивых людей, что оказали ему радушный приём на сахалинской земле. Он несмело собирал отборные креветки, отрывал у крабов лапы с клешнями и бросал собранные трофеи в ведро. Продолжая сортировать рыбу и отбирать, приглянувшиеся трофеи, Мельниченко думал о, недавно прожитых днях, произвольно уходя в свои мысли.

Вспомнилась ему мореходка в красавице Одессе, ставшая за четыре года учёбы родной альма матерью. Последние напряжённые дни учёбы. Переживания во время сдачи государственных экзаменов. Оставшиеся далеко на материке родители, друзья, товарищи и полюбившаяся подруга Лора. Приятно теребили память несгладимые впечатления от выпускного вечера, который весело праздновали всем выпускным курсом, преподавателями и приглашёнными гостями в уютном экзотическом ресторанчике «Глечик», построенном в стиле старинного украинского хутора на самом берегу Чёрного моря. Вспоминая отдельные моменты недавно прожитых дней, нельзя было забыть ту прекрасную, полную необузданного желания и неукротимой энергии, жизнь. Жизнь, с наслаждением прожитую среди самых близких друзей и любимой подруги. Особенно последнюю неделю, проведённую перед вылетом на Сахалин в, дышащей бархатным сезоном тёплого сентября, жемчужине у моря, городе-герое, любимом городе Одессе.

… В те незабываемые сентябрьские дни начала бархатного сезона или, как говорят в народе «бабьего лета», погода в Одессе стояла солнечная и не по-осеннему тёплая. Заранее договорившись со своими закадычными друзьями по мореходке, Кондратюком Славой и Мазурчаком Олегом, они встретились за неделю до вылета на работу в этом прекрасном уголке планеты. Хотелось провести последние свободные денёчки с шиком и блеском, за сэкономленные для этой цели деньги. Те впечатляющие солнечные дни, весёлые тёплые вечера и утомлённые любовной страстью ночи, заняли воистину достойные места в памяти закадычных друзей. Тогда они бурно наслаждались свободной и красивой жизнью славного южного города. «Ах, Одесса, жемчужина у моря…», – не зря так поётся в старой, всем известной песни. Что есть, то действительно есть. Ох уж, эти одесские пляжи! Незабываемые «Комсомольский» и «Отрада»! Приветливые «Ланжерон» и «Дельфин»! Знаменитая «Аркадия» и курортная «Черноморка»! А какие чудесные летние ресторанчики с весёлыми мелодиями местных напевов? Известный курсантской братии всех одесских мореходок – «Три пескаря», расположившийся в самом центре парка культуры и отдыха имени знаменитого украинского поэта, писателя и художника Тараса Григорьевича Шевченко. Летний ресторан «Глечик», манящий к себе старинным интерьером привольного украинского хутора. Неповторимый бар «Жемчужина» с превосходным видом на изумрудный прибой ласковых черноморских волн. И, как бы сказал любой одессит: «А шо вы имеете сказать за наши пивбары и шашлычные, где так дёшево и сердито мог тратить свои кровные червончики любой весёлый народ?» И факт останется фактом. Кто побывал в местном пивбаре «Гамбринус», тому в другие однородные места уже ходить не зачем. Где вас ещё встретят такой приятной музыкой и подадут самое свежее, с приятной прохладой, легко утоляющее жажду, пивко? А в нагрузку предложат, совсем ещё тёпленькие, варёные раки? Нигде! Даже не пытайтесь искать. И только в одесском «Гамбринусе» всё это было, есть, и дай Бог, будет всегда. А любимый всеми одесский парк имени Шевченко, и не только одесситами любимый, но и большей частью курортников, студентов, даже новоиспечённых абитуриентов, где собственно и Мельниченко со своими друзьями любил проводить свободные летние вечера. Где ещё, как не в Одессе, может находиться такое великолепное чудо, утопающее в зелени вековых каштанов и прижившейся в местном климате японской софоры, которая сбрасывает свои зелёные листики, только благодаря морозам. Дождавшись оттепели на земле, они становились одной сплошной скользкой однородной массой, покрывающей основную часть асфальтированных дорожек, растянувшихся по всему парку вдоль и поперёк всевозможными лабиринтами. Гуляя по аллеям парка, волей неволей попадёшь на аттракционы луна-парка или танцевальную площадку, под кодовым названием «Майдан», будоражащую летними вечерами жилые кварталы близлежащих домов, громкой, самой популярной в те годы, музыкой. Особенно запал Игорь на песню Аллы Пугачёвой «Звёздное лето», куплеты которой постоянно вертелись у него в голове: «…Лето, ах лето, лето звёздное будь со мной…»

Да?! Прощались тогда друзья со своими возлюбленными, затаив глубоко в душе уверенность в вечной любви и преданности. После чарующих любовью вечеров, разлука казалась горькой и печальной. Однако все верили, что любовь будет вечной и, что будет ещё много незабываемых встреч. Тогда никто не знал и даже думать не хотел о том, какую судьбу Господь подготовил для каждого из них. Что жизнь всё так устроит, как подвластно только одному Богу и никакие чудодейственные напитки не смогут вернуть всё вспять. Всё решится само собой, но уже по-другому, совсем новому сценарию, откорректированному временем и самой жизнью. Но тогда об этом никто не думал. Тогда, прощаясь в шумном одесском аэропорту, по щекам девушек бежали мелкие струйки горьких слёз расставания, а печальный взгляд улетающих друзей, пытался убедить их, что через год будет радостная встреча, и она станет решающей вехой их судеб. Только судьба остаётся судьбой, и нет чудес, что смогли бы её изменить. Друзьям ничего не оставалось, как сократить грустное расставание до минимума и пройти на регистрацию. Регистрация пассажиров рейса «Одесса-Москва» проходила быстро и слажено, а спустя несколько минут, уже налегке, освободившись от чемоданов, ребята стояли в фойе аэропорта и дарили девчонкам прощальные поцелуи. Внезапно, дикторский голос пригласил пассажиров, улетающих в Москву на посадку в самолёт. Простившись с подругами, друзья подошли к стойке паспортного контроля, прошли рамку металлоискателя и оказались на плацу аэродрома, поджидая автобус. В запасе оставалось несколько минут и Олег с Игорем решили их использовать для последнего прощального поцелуя, нарушив при этом установленный администрацией порядок. Они перепрыгнули через небольшой турникет и оказались возле забора, состоящего из натянутой крупноячеистой сетки рабицы, за которой находились девушки. Парни хотели последний раз прижать в свои объятия, расстроенных разлукой девушек. Хотели ещё раз взглянуть в их печальные глаза, понимая, что разлука предстояла быть долгой во временном пространстве и далёкая по расстоянию. Но, увы! Не суждено им ещё раз обнять своих девчонок. Оказавшись в нейтральной зоне, не дойдя пару шагов сетчатому забору, в ячейки которого вцепились ручонками их подружки, друзья оказались задержаны нарядом милиции для привлечения к административной ответственности. Чтобы быстро уладить инцидент и не опоздать на самолёт, парни отстегнули из своих кошельков по четвертному и, благополучно повторив пройденную процедуру с металлоискателем, заняли места в подоспевшем автобусе. Ещё пару минут, и вся троица дружно сидела в салоне самолёта «Ту-134», разогревающего запущенные турбины. Повинуясь поставленному голосу молоденькой стюардессы, ребята послушно пристегнули ремни безопасности и молча летели до самой Москвы, оставаясь под глубоким впечатлением от уходящего в небытие дня.

В столице друзьям предстояла пересадка на рейс «Москва-Южно-Сахалинск». Но не тут-то было. Свободных мест на этот рейс не оказалось, и Кондратюк предложил переоформить билеты на рейс «Москва-Хабаровск», где на удивление, места ещё были. Так и поступили. Спустя полтора часа, ребята комфортно устроились в мягких креслах шикарного аэробуса «Ил-68». Уснувши на время перелёта, они так и летели до самого Хабаровска. Перелёт был беспосадочным и длился восемь часов. Однако по прилёту в Хабаровск, минуя восемь часовых поясов, время на часах пришлось перевести на восемь часов вперёд, и время перелёта автоматически становилось шестнадцатичасовым. Из Москвы улетали в полдень, а в Хабаровске приземлились под утро. Сладко выспавшись в аэробусе (за последние дни это был для них самый длинный сон) переутомления из-за часового барьера никто не из ребят не ощутил.

Дальше снова было препятствие. Южно-Сахалинск не принимал самолёты по метеорологическим причинам. Там второй день стоял густой туман, и надежды на скорое прояснение у метеорологов не было. Решили ехать поездом до порта Ванино, затем паромом до Холмска. На ЖД вокзал поехали первым рейсовым автобусом. Там проверили расписание поездов до Ванино. Единственный поезд отправлялся после полудня. Билеты продавались в кассе предварительной продажи и, благодаря маленькой очереди, друзья быстро их купили. Времени в запасе было достаточно, и ребята решили немножко прогуляться по привокзальному району. Чемоданы решили сдать в камеру хранения и налегке вышли на привокзальную площадь, начиная знакомство с новым городом. Проверив своё финансовое состояние, друзья обнаружили, что сидят на непредвиденной мели. У них на троих, в общей сумме, оставался один четвертной. Билет на паром стоил около девяти рублей на человека. Таким образом, денег хватало тютелька в тютельку. А как жить оставшееся время? Вот в чём состоял основной вопрос. Ведь на обустройство и получение подъёмного пособия понадобится некоторое время и это время надо как-то прожить? Поскребли по карманам, проверили заначки. Мелочью наскребли ещё три рубля. Неожиданно для всех, Славик обнаружил в обложке паспорта заныканный несчастный пятерик. Решив, что на оставшиеся деньги можно протянуть пару деньков, парни прошмыгнули проезжую часть и оказались в небольшом привокзальном скверике, откуда и начали свой познавательный путь по незнакомому городу. Погода, вопреки множеству рассказов об этом далёком крае, стояла тёплая и безветренная. Воздух был несказанно чист и благоухал опьяняющим озоном. По мелким лужам, стоявшим в прогибах асфальта, легко определили, что дождь, в последнее время, был довольно частым гостем этого города. Пока они гуляли, наслаждаясь красивыми пейзажами краевого центра, время постепенно подкралось к отметке «одиннадцать». Кое-кто уже был готов, кинуть что-нибудь в проголодавшийся желудок. Первым сдался Кондратюк, предлагая товарищам перекусить в привокзальной закусочной. Пришлось экономно отложить, спрятанные на это дело, оставшиеся восемь рублей. Закусочная находилась рядом с вокзалом со стороны перрона. Оказавшись внутри буфета, особо не блиставшего чистотой, они начали знакомство с ассортиментом. Цены не кусались, и за несколько рублей, вполне можно было утолить проявившийся голод. Конечно, в условиях Дальнего Востока за восемь рублей особо не шиканёшь, и друзьям-горемыкам пришлось затягивать пояса, ведь до Сахалина оставалось около двух суток пути. Один дальневосточный поэт очень тонко высказался по такому случаю, изрёкши запомнившуюся фразу: «…Здесь сто рублей – не деньги, сто километров – не расстояние, цветы без запаха и женщины без изюминки…» Друзьям скверно было на душе. Ещё день назад они так легко тратили свои накопления в одесских ресторанчиках, а теперь приходилось считать какие-то копейки. Потухшее, за последние часы настроение, уже не блистало былым оптимизмом. Места в буфете были стоячие. Свободных стоек не оказалось, и ребята решили пришвартоваться в дальнем углу у крайней стойки, где неторопливо наслаждался приёмом пищи одинокий статный мужчина средних лет. Мазурчак вежливо попросил мужчину присоединиться к его стойке и мужчина, согласно кивнув головой, пригласил их занимать свободные места. Удобно разместившись за стойкой, друзья неловко приготовили к употреблению свою скудную снедь: бутерброды с потемневшей подсохшей брынзой и по стакану клюквенного сока и с хищным аппетитом принялись за еду, не обращая внимания на своего соседа. А он, тем временем, спокойно наслаждался приёмом пищи, заканчивая доедать пикантный салат из кальмаров, густо заправленный майонезом. Салат находился в маленькой плоской тарелочке, что заняла место в тарелке большего размера, освободившейся после солянки из океанских трепангов. Как обычно, завязался непринуждённый разговор. Начал его сосед.

Конец ознакомительного фрагмента.