– Ступай Бонифас, спасибо.

Королева сидела в плетёном креслице в глубине веранды. Здесь, вообще, вся мебель была плетёной, отчего создавалось впечатление лёгкости и уюта. Живые растения, расставленные островками то тут, то там, упирались в потолок. Видимо, им с лихвой хватало света, который щедро пропускали кристально чистые стёкла витражных окон.

– Амалия, девочка моя, иди сюда, – позвала королева. – Ты сегодня завтракала?

– Ещё нет, Ваше Величество.

Когда бы Амалия успела? Сначала эта записка от Маркеля, а потом Бонифас, велевший следовать за ним.

– Это легко можно исправить. Разделишь завтрак со мной?

Амалия поняла, что её приглашают к столу, и опустилась в плетёное креслице напротив Её Величества. Сначала взгляд скользнул по изысканной чайной посуде, по выпечке и сладостям, выложенным ровными горками на блюдах, и только потом Амалия осмелилась взглянуть на королеву. Её Величество выглядела не по годам молодой и свежей. Густые волосы, ровный цвет лица, изящные черты, которые показались знакомыми – такими же обладала Арабель. Удивительно, как принцесса была похожа на мать. Интересно, а характер, эту прямолинейность и неугомонность, Арабель тоже унаследовала от королевы?

– Я попросила добавить в чай щепотку имбиря и бадьяна. На востоке теперь модно пить напитки со специями, – Её Величество сделала пару глотков, взглядом подбадривая, чтобы и гостья попробовала угощения.

– Приятный вкус, – пролепетала Амалия, решившись пока только на чай.

– Как тебе столица? Не скучаешь по пансиону, по подругам, по своему городку?

– Здесь совсем иная жизнь. Более шумная, более стремительная. Но я понемногу привыкаю.

– А как тебе жилось в Шерстоне? Как относились к тебе наставницы и настоятельница. Не обижали?

– Что вы, Ваше Величество, они все любили меня: и госпожа Элисон, и госпожа Эмерай, и госпожа Бернадет, и госпожа…

– Вот и прекрасно, – перебила королева, – тебе нужно вернуться в Шерстон.

– Вернуться? – от неожиданности Амалия сделала спешный глоток. Жидкость обожгла горло.

– Хочу поговорить с тобой на прямоту, как со взрослой девушкой, – королева стала серьёзной. – У тебя мало жизненного опыта, но ты неглупа. Должна понять. Пообещай, что наш разговор останется между нами. Это в твоих же интересах.

Её Величество посмотрела испытующе. Под этим взглядом стало неуютно. Грудь опалило предчувствие, что Амалия услышит сейчас что-то такое, чего лучше бы и не слышать.

– Обещаю, – губы плохо слушались.

– Тебе не говорили – ты очень похожа на мать?

– Говорили. Вы знали мою маму?

– Немного. Видела пару раз. Она спасла короля, когда он чуть не утонул. Ты, наверно, знаешь?

– Да, госпожа Элисон рассказывала об этом.

– Но вряд ли она говорила тебе, что у короля была связь с твоей матерью.

Эти произнесённые вполголоса слова оглушили. Взорвали барабанные перепонки. Этого не может быть! Мама любила отца. Она не могла быть ему неверной.

– Мне горько об этом вспоминать. Но каждый раз, когда я буду видеть тебя, воспоминания невольно будут вставать в памяти, – королева не сводила тяжёлого взгляда с Амалии. – Мне больно думать, что и Его Величество вспоминает о Луизе при каждой встрече с тобой. Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтобы ты как можно скорее покинула столицу и вернулась в Шерстон?

Пальцы занемели – так сильно стискивали чашку. Горькие излияния королевы не укладывались в голове.

– Ты должна сегодня же попросить аудиенции Его Величества. Скажешь ему, что столичная жизнь тебя сильно тяготит. Что хочешь вернуться в родной городок. Этого будет достаточно. Король не станет убеждать тебя остаться. Тут же велит отправить назад.

Слова звучали жёстко, но под конец фразы в голосе проскочила снисходительность:

– Ну-ну, – похлопала королева Амалию по руке, – у тебя нет повода печалиться, девочка моя. Всё, о чём я сказала, не означает, что королевская семья забудет о тебе. Его Величество и дальше будет продолжать тебя обеспечивать. Можешь стать наставницей в родном пансионе или выбрать любое другое занятие по душе – ты в любом случае ни в чём не будешь нуждаться. А когда появится достойный жених, Его Величество даст за тебя солидное приданое.

Это всё звучало очень великодушно. Но Амалии всё равно было тягостно на душе. Как она может уехать из столицы, так и не узнав то, ради чего сюда явилась? Так и не поговорив с госпожой Жильберт, так и не расспросив в подробностях доктора Матье, который, чувствуется, ещё много мог бы рассказать о маме. Как она уедет, так и не поняв, что делать со своей тайной? Что делать с собой? Только здесь, в столице, есть ответы на вопросы, которые терзают последние несколько лет.

– Ступай. Надеюсь, что уже сегодня вечером ты отправишься назад, – прозвучало как приказ.