После этих слов на лице Дарьи образовалась такая гримаса, словно девушке рванули зуб без наркоза. Выслушав ее сбивчивый перевод, турок ухмыльнулся – недобрыми, холодными рыбьими глазами поглядывая на собеседника во флотской ушанке. Сказал сухо что-то по-турецки. Дарья перевела:

– Сердар говорит, что евроинтеграция может вдохнуть в Крым новую жизнь.

Сарматов ответил тем же напористым тоном:

– Скажите ему, что мы тут недавно с крымскими работягами и директорами предприятий подсчитали, что только на первом этапе этой евроинтеграции два десятка наших крымских предприятий, которые завязаны на экспорт продукции в Россию, потеряют 24 тысячи рабочих мест! Так зачем нам такая интеграция?

Неужели вы думаете, что Европа допустит на свой рынок наши крымские вина и коньяки? Это же убьет нашу винодельческую промышленность! Я вам ясно говорю?

Дарья взяла под руку турка и буркнула:

– Сердар благодарит вас за очень важное уточнение…

Вскоре турецкая газета «Акшам» опубликовала репортаж Сердара Окинана, который начинался словами: «Жители Крыма и Севастополя сегодня чем-то напоминают мне тех русских дельфинов, которые сбежали из украинской клети и не хотят в нее возвращаться»....

На следующий день Окинан уже без переводчицы добрался на автобусе до Симферополя, где во дворе недавно открывшегося Генконсульства Турции в Крыму (на улице Самокиша, 24) его уже ждала машина. Она и отвезла его в одну из мечетей Бахчисарая – там в условленное время Окинан встретился с новым предводителем Меджлиса Рефатом Чубаровым и главой администрации Бахчисарайского района Ильми Умеровым.

Окинан передал обоим теплый привет от «Большого друга» в Стамбуле, который «высоко ценит работу Меджлиса в Крыму» и поинтересовался – получили ли его собеседники деньги от «Старика» (такая кличка была присвоена засевшему в Клеве бывшему главе Меджлиса Мустафе Джемилеву). Получив утвердительный ответ, Окинан попросил собеседников подробно рассказать ему, что делается «активом крымских татар» для того, чтобы сорвать намерение Верховного Совета Крыма вернуть полуостров в состав России. Многословный отчет устроил его. Напоследок Окинан выдал инструкции Чубарову о том, как татары обязаны блокировать работу крымского парламента в том случае, если он вознамерится «поднять восстание против Киева».

– Большой друг в Стамбуле просил передать вам, что эта работа будет хорошо оплачена. Как и прежняя… И обязательно передайте мой привет Старику…

Собеседники Окинана услужливо кивали головами.

– Ну а теперь, господин Чубаров, вы можете быть свободны, а я побеседую с господином Умеровым. Мне надо взять у него интервью.

Чубаров ушел. Окинан и Умеров остались вдвоем.

– Ну что, начнем? – сказал Окинан, настраивая диктофон, – итак, какую позицию сегодня занимают татары в Бахчисарае и в Крыму в целом?

Умеров:

– Мы своих людей сдерживаем. Но если они схлестнутся с крымской самообороной, Россия будет поддерживать своих сторонников. А их большинство. Надеемся, украинское правительство будет принимать меры. На российское военное вторжение надо как-то отвечать. Нельзя же ждать, когда тебя захватят. Хорошо еще, что не было ни единого выстрела. Но если начнется полномасштабная война, то…

В этот момент что-то случилось с прослушивающим устройством, установленном в помещении одним из служителей мечети – он был «пророссийски настроенным» и давним татарским другом российской разведки…

В те дни в шумном крымском парламенте, на площадях и улицах взбудораженного киевской бучей полуострова шли жаркие споры о его будущем. В Севастополе, на площади адмирала Нахимова, уже который день бурлил городской сход.

– Ты уже на эти митинги ходишь, как на вахту, – говорила Александру Ивановичу Ольга Михайловна, – на обед не опаздывай… Ты бы узнал у своих штабных, где наш Павлик… Уже третий день вестей от него нет…

– Я же тебе уже говорил, Павел ушел на своем корабле в Новороссийск, – ответил Кручинин, – ты только это… Никому и слова. Даже Людмиле… Не расстраивай дочку в ее положении…

«Сердар и Дарья шли по рынку. Торговцы наперебой расхваливали свой товар…»

Когда Кручинин пришел на площадь перед зданием администрации города, там уже бушевал очередной митинг. Слово «Россия» тут и там у людей на устах.

Бывшего мэра города Леонида Жунько, едва успевшего произнести в митинговый микрофон «Не спешите присоединяться к России», толпа готова была разорвать в клочья.

К микрофону протиснулся руководитель севастопольской партии «Русский блок» Геннадий Басов. Сняв шапку, он повернулся в сторону бронзового Нахимова, поклонился адмиралу и громко, страстно закричал в толпу:

– Я хочу сказать тем, кто тут советует «не спешить присоединяться к России». Может, такие хотят, чтобы мы присоединились к убийцам с Майдана? Вы хотите украинской войны, а Крым хочет русского мира. Вы хотите в Европу, а мы хотим в Россию!

После этих его слов севастопольцы дружным и оглушительным ором тысяч глоток надрывно грянули «Рос-си-я! Рос-си-я! Рос-си-я!».

С древних платанов у драмтеатра сорвались огромные стаи перепуганных ворон. И Кручинину показалось, что они карканьем своим одобряют разгоряченную людскую толпу.