– Я отдал жизнь, чтобы тебе не пришлось этого делать, - вмешался Закнафейн, не пытаясь скрыть гнев по поводу такого бессмысленного поступка.

– Я должен был, - объяснил Дзирт.

– Ты решил, будто должен, - вмешалась Кэтти-Бри, и Дзирт в ответ кивнул.

– Они охотились за мной и угрожали тем, кого я любил, - сказал Дзирт.
– Я не мог этого допустить.

– Те, кто любили тебя, предпочли бы умереть с тобой вместе, чем отдать тебя дому Бэнр, - настаивала Кэтти-Бри.

У Закнафейна взметнулись брови.

– Рассказывай, - обратился он к Дзирту.
– Всё. Похоже, твоя жена позабыла про эту историю.

Дзирт рассмеялся, удивив отца.

– Она отправилась за мной в одиночку, - сказал он.
– В то время она не была великой жрицей и даже волшебницей, хотя теперь она прекрасно владеет и божественной, и волшебной магией. Она была воином, и даже не слишком опытным.

Он бросил на жену полный любви взгляд.

– Но она пошла, одна. Она прошла через всё Подземье к Мензоберранзану, и там, с помощью другого человека, которого ты скоро повстречаешь — если уже не повстречал — она вызволила меня из темницы дом Бэнр.

Закнафейн засмеялся, но прикусил язык, когда понял, что сын не шутит.

– Вызволила у Бэнров?
– недоверчиво спросил он, и Дзирт кивнул.

– Немалое везение, - признала Кэтти-Бри.

– Не сомневаюсь. Когда это было?
– спросил Закнафейн.

– Кажется, лет сто двадцать назад, - ответил Дзирт.
– Вскоре после того, как король Бренор отвоевал Мифрил-Холл.

Закнафейн кивнул, но потом заметил противоречие, посмотрев на Кэтти-Бри.

– Тебе не может быть больше сорока.

Кэтти-Бри фыркнула.

– Я разменяла всего лишь третий десяток, но спасибо... наверное.

– Но ты только что сказал...
– недоумённо начал Закнафейн, вернувшись взглядом к Дзирту.

– Это другая история, не менее выдающаяся, чем твоя, Закнафейн, - ответила Кэтти-Бри.
– И её мы расскажем не сегодня. Уже поздно. Зашла луга. Давайте вернёмся в тёплые постели в Особняке Плюща.

Она встала и начала собирать вещи, и Дзирт последовал её примеру.

Закнафейн, на котором было надето всё, что он взял с собой, остался сидеть и допил свой кубок, наблюдая, как сын с невесткой ходят вокруг и подмечая, в первую очередь, как они смотрят друг на друга.

Он пытался не вздрагивать слишком часто, не хмуриться, но даже с учётом всего услышанного этой ночью, не слишком преуспел.

– Что ж, это было намного приятнее, - сказала Кэтти-Бри, оставшись наедине с Дзиртом в их покоях в Особняке Плюща.
– И не придётся собирать новый стол!

Дзирт не разделял её веселья.

– Он тебя ненавидит, - сказал он.

– Это не так.

– Он ненавидит наши отношения. Больше всего он ненавидит тот факт, что у нас будет ребёнок, полукровка, которого он не сможет принять.

– Страх может привести к ненависти, но это разные вещи, - ответила Кэтти-Бри.
– Твой отец ничего не знает о множестве народов и культур. Его слишком резко бросили в этот мир — в мир, где случаются такие вещи, как наше дитя.

– Закнафейн не ребёнок, - возразил Дзирт.
– И он — не тот дроу, которого я...

– Ты продолжаешь звать его Закнафейном, - вмешалась Кэтти-Бри.
– Не отцом, а Закнафейном. Почему?

Дзирт не ответил, но справедливое замечание заставило его задуматься.

– Страшно не только Закнафейну, - добавила Кэтти-Бри.

Она так хорошо меня знает, подумал Дзирт. Он был напуган, не просто напуган — в ужасе. В последний век и даже дольше Закнафейн был для него скорее символом, чем настоящей личностью. Он превратил свои воспоминания в идеал, поскольку ему никогда не приходилось задуматься о том, кем может стать Закнафейн, если будет жить вне Мензоберранзана.

Было намного проще присвоить собственные чувства и мысли призраку настоящего дроу.

– Люди сложные, и они меняются, - сказала Кэтти-Бри.
– Посмотри на Артемиса Энтрери.

Громкий вздох Дзирта выдал его страх. Дзирт понял это, когда Кэтти-Бри пристальнее посмотрела на него.

– Терпение, любовь моя, - сказала она, подходя, чтобы помассировать ему плечо.

Дзирт кивнул. В конце концов, какой у него был выбор?

ГЛАВА 12

Странное опьянение

Реджис боролся, корчился и почти сумел высвободиться, чуть-чуть не вытащив себя из фонтана. Но водяное чудо-юдо поймало его и снова придавило, на этот раз сильнее, и он ударился головой о дно чаши. Он дёргался и пытался расплескать воду, но мир становился темнее и темнее, пока чувства не оставили его.