Слова Егора отдавался в ушах гулким звоном. Я снова не смогла сдержаться и из, казалось бы, иссушенных глаз ручейками скатывались слезы внутренней боли.

Юля посмотрела в мою сторону и прикрыв своей ладошкой рот, посмотрела испугано на меня. Она не знала, чего от меня ожидать…

Я и сама не знала. Сейчас настала такая безысходность.

— а я ведь даже не успела рассказать ему свой секрет. Секрет нашего общего чуда…

Он должен был стать папой….

Тут в голове опять щелкнуло как переключатель. Я вспомнила что хоть он и забрал у меня все чем я жила, он подарил мне новое и очень важное чудо. Он оставил мне частичку себя.

Он постоянно дарил мне свое тепло, свою заботу. Теперь это должна делать я. Он научил меня любить… научил чувствовать… он многому меня учил.

Не научил только жить без него. Без воздуха. Защищал, но не научил защищаться самой. Я не давала ему это сделать так как наивно верила, что он будет со мной.

***

– Кир, ты меня не бросишь?

Я подняла на него взгляд заглядывая в синие омуты. С ним на крыше было так хорошо. Плевать на свой страх. С ним никогда не было страшно.

— я сам скорее сдохну, чем посмею оставить свою врединку кому-то другому… кто тебя кроме меня еще сможет вынести?

— дурак! Ты вообще невыносим!

Воспоминания вбивались в сердце тупыми копьями заставляя страдать и задыхаться удушающими слезами.

– Кииирюююш… я хочу на ручки!

в наглую пользовалась своей властью над ним. Я знала, что он не может мне отказать.

Он накинул кожаную куртку и подошел ко мне максимально приблизившись он прижался лбом к моему и потерся носом о мой.

— как пожелаешь принцесса моя…

Непривычно хриплым голосом сообщил мне он. Я потянулась к нему и в конце осмелев прильнула к его манящим губам.

Почему с ним так хорошо и тепло? Я такое не с одним человеком не чувствовала. Я буквально каждой клеточкой тела ощущала его любовь.

он, не отрываясь от меня, схватил под попу и стащив со сцен понес меня из актового зала. Я же обхватила его ногами за пояс желая оказаться ближе.

Так мы вышли из школы на улицу.

Я зажмурила глаза в попытках унять щемящую боль, а перед глазами стояло его веселое лицо его взбалмошные волосы с белоснежной прядью среди копны черных волос, синие волны в глазах заражающие тебя своим позитивом и желанием жить.

– а ну вставай! Сколько можно тебя будить… вот соня!

Я пыталась стянуть с него одеяло, но он, предугадав мои действия вцепился в него и не отдавал. Конечно он сильнее и мои попытки лишить его одеяла были бесполезными.

Я злобно запыхтела еще раз, глянув на спящего балбеса, уткнувшегося в подушки и накрываясь одеялом с головой.

в голову пришла гениальная идея. Я мстительно похихикала и забравшись на кровать, начала прыгать на ней распевая детскую песенку:

— …раз иголка, два иголка — будет елочка! Раз дощечка, два дощечка — будет лесенка!

раз словечко, два словечко — будет ПЕ-СЕН-КА!!!

вместе весело шагать по просторам, по просторам!

И конечно припевать лучше хором! Лучше… ААА!

Тут мне закрыли рукой рот и повалили на кровать. Похоже Киру надоело трястись на кровати вместе со мной.

Он с глазами хищного зверя что напал на жертву навис надо мной.

— хулиганка! Ты вообще знаешь во сколько мы вчера пришли?

Я больше так не могла… безумная тоска не давала жить, дышать и чувствовать.

Я стояла напротив могилы своего любимого, единственного хулигана… обреченные слёзы капали на черную мраморную плиту.

Меня выписали через неделю и Игорь Владимирович увез меня на личном самолете под присмотром специализированных медиков, которые могли при случае оказать помощь или вколоть порядком поднадоевшее успокоительное. Как пришла в пустую и холодную квартиру, так не смогла сдержать очередной истерики. Вокруг все напоминало о нем. Его вещи, его запах… все здесь его…

Игорь Владимирович сказал, что перед тем как уехать в Швейцарию он подал документы. Все его имущество переходило мне включая не только квартиру и автомобили, но и несколько страховых компаний и пару банков в Англии. Еще Игорь Владимирович сказал, что Кир не хотел, чтобы мне чего-то не хватало.

По городу я разъезжаю на личном мерседесе с личным водителем и охраной. Мне не дали выбирать, сказав, что так будет спокойнее и безопаснее.

И как приехав в наш с Киром дом так ни разу и не сомкнула глаз. Всю ночь прождала утра сидя на подоконнике с его кружкой какао. Он пил только из одной кружки которую считал только своей. Я всегда дразнила его и назло ему пила из этой кружки кофе по утрам.

Сейчас я понимала, что кофе мне пить больше нельзя. Для ребенка это будет вредно.

Утром я поела через силу только для того чтобы накормить еще не родившееся маленькое чудо.