Он сделал паузу, зал молчал.

– А что говорят ученые? – вдруг в напряженной тишине выкрикнул кто-то из сенаторов. – Что они там делают в своих лабораториях? Раньше мы как-то справлялись с подобными эпидемиями… Почему сейчас ситуация вышла из-под контроля?

В поддержку этих слов зал одобрительно зашумел.

– Тихо! – грянул Стэк, подняв вверх руку и грозно сдвинув брови на лбу, и, когда снова воцарилась тишина, уже спокойно добавил. – Ваш вопрос вполне уместен! Я вижу здесь руководителя Центра генетики, бионики и вирусологии профессора Бэлл. Прошу вас, профессор, выходите на трибуну, выскажите свое мнение о сложившейся ситуации!

Стэк вытянул руку в сторону сидевшей в первом ряду женщине, приглашая ее выйти на трибуну. Она тут же встала со своего места и неуверенной походкой направилась к консулу. Она была довольно молодой, лет тридцати, но строгое выражение глаз и две складочки на лбу делали ее значительно старше своего возраста.

– Уважаемые сенаторы! – заговорила она дрожащим от волнения голосом. – Вирус радиум, о котором сейчас идет речь, является совершенно новым видом микроорганизмов. До недавнего времени он был нам совсем не известен, – она остановилась и посмотрела в зал, потом продолжила говорить. – Поступившей к нам информации пока недостаточно, чтобы делать о нем какие-либо серьезные выводы… На данный момент мы можем только предполагать, что вирус каким-то образом проникает в тело и, оказавшись внутри организма, по нервным волокнам достигает мозга. Прочно обосновавшись там, он начинает контролировать поведение инфицированного, а через некоторое время убивает свою жертву изнутри… До нас дошли тревожные сведения, что вирус вызывает у заболевших неконтролируемую агрессию и жестокость… Информации о выживших пока не поступало… Но я хочу внести в свою речь нотку оптимизма, – профессор повысила голос, чтобы привлечь внимание. – Наукой совершенно точно доказано, что при любой эпидемии существует небольшой процент выживших… Они обладают врожденным иммунитетом к тому или иному виду вирусов… Если нам удасться найти таких антейцев, то тогда мы сможем создать вакцину…

– Профессор, ваши последние слова нас, конечно, необыкновенно порадовали, – прервал ее Стэк. – Если хоть кто-то выживет в этом аду – это замечательно! А что вы предлагаете делать нам, здесь присутствующим? – он уставился на Бэлл, которая под его взглядом опустила глаза и как-то вся сникла. – Вы что хотите, чтобы мы сидели и спокойно ждали, выживет ли кто-нибудь? Где ваши супервакцины, черт возьми, где они? – воскликнул верховный консул.

– Мы… Наш центр…, – запинаясь забормотала Бэлл. – Ученые нашего центра прилагают все усилия, чтобы найти вакцину, но на это требуется время…

– Сколько? – донеслось из зала.

– Года два-три, – неуверенно ответила Бэлл.

– Года два-три, – как эхо, повторил за ней Стэк. – Вы действительно думаете, что к тому времени она кому-то понадобится? Прошел всего месяц, от населения Антеи по нашим расчетам осталась пятая часть… Понимаете, всего пятая часть? У нас не то чтобы года, недели нет!

Бэлл стояла на трибуне, опустив голову, с ощущением своей полной беспомощности и никчемности.

– Но ведь должен же быть какой-то выход? – зашумели сенаторы, потеряв к ней всякий интерес.

Бэлл вернулась на свое место, на трибуну снова взошел Стэк.

– То, что я скажу сейчас, многим из вас покажется на первый взгляд совершенно неприемлемым! Но перед тем, как возразить мне, хорошенько подумайте над моими словами! – он помолчал несколько секунд, а потом добавил. – В сложившейся ситуации я вижу только один выход: мы должны покинуть Антею!

После его последних слов в зале на несколько минут повисла гробовая тишина, настолько шокирующим было предложение Стэка.

– Как это покинуть? – крикнул кто-то из зала.

– В ангарах под зданием сената стоят космические корабли, на которых мы можем добраться до другой планеты и начать с нуля создавать там нашу цивилизацию! Да, полететь смогут не все… Количество мест на кораблях, к сожалению, ограничено… Но можно спасти элиту нашего общества: правительство, сенат, военных, ученых…

Зал загудел, сенаторы обсуждали его слова между собой.

– Какой замечательный выход вы придумали, консул! – раздался вдруг среди общего шума звонкий женский голос. – А что же будет с остальными антейцами?

В зале снова повисла тишина, Бэлл была единственным смельчаком, кто посмел возражать верховному консулу. Она пришла в ужас от предложения Стэка.

– Их уже не спасти…, – мрачно заявил консул, отвел глаза в сторону, а после минутного молчания продолжил. – Подготовка космических кораблей к полету уже началась, к полуночи они будут готовы к старту. Списки тех, кому выпала честь спасти свою жизнь, уже составлены. В них внесены все сенаторы и члены их семей. Ровно в полночь корабли покинут эту планету! Новым домом для нас станет Филария! У вас остается совсем немного времени, чтобы сделать свой выбор: или лететь, или умереть здесь от вируса… Как вы понимаете, все, что здесь обсуждалось, должно остаться в тайне, – Стэк посмотрел в сторону окон, за которыми шумела толпа, собравшаяся на площади. – Тому, кто нарушит это условие, придется простится с жизнью! Я сожалею, что приходится прибегать к такой не гуманной мере, но другого выхода у меня нет, – Стэк обвел взглядом зал, словно по глазам присутствующих пытаясь разглядеть тех, кто собирался идти против него.

На этом заседание закончилось, и сенаторы стали расходиться. Они торопливо покидали зал, стыдливо пряча глаза друг от друга и в душе осознавая, что то, что они собирались сделать, называлось предательством и трусостью, как бы не приукрашивал это Стэк.

Бэлл вышла из зала последней и тут же увидела верховного консула, который, как ей показалось, ждал кого-то. Консул стоял недалеко от двери, уткнувшись в свои бумаги. При виде ее он улыбнулся и заспешил навстречу.

– Послушай, Бэлл, я хотел сказать, что твое имя тоже есть в списке, -сообщил он. – Ты ведь летишь вместе с нами?