Тяжело вздохнув, я взял лопату и начал копать землю рядом с могилой матери. Чувствовал я себя при этом несколько странно. Словно вдруг, в самом деле, пришел к родителям с подобранным на улице ребенком и пытаюсь оставить его себе. Пока я рыл яму, Феникс достала из сумки баночку с красной охрой и букет цветов, а Руслан разрезал пакет и аккуратно завернул останки младенца в ткань. Охра цвета крови – настолько древний символ, что и представить страшно. Еще прародители пятой расы Земли неандертальцы и кроманьонцы использовали её в погребальных ритуалах. Белый погребальный саван и лепестки цветов, символизирующие скоротечную жизнь, тоже символы.

Закончив копать, я отложил лопату и выпрямился. Руслан протянул мне сверток ткани. Что говорить и делать дальше я не знал. Легко назвать себя язычником, можно даже найти недавно придуманные непонятно кем ритуалы и обряды, и убедить себя, что он «исконно-русские», но с таким, же успехом можно написать на раздолбанном «запорожце» что это гоночная машина… суть от этого не изменится.

– Предки рода моего, - негромко начал я. – Не для себя прошу помощи…

Я не знал, что говорить и что делать, но надеялся что чувства и действия важнее когда-то придуманных слов. Поэтому говорил, так как считал правильным.

– Ты должен дать имя, - тихо подсказал Руслан.

– Саша, - немного подумав, произнес я и положил сверток на дно могилы, затем посыпал сверху охрой и лепестками цветов.

Потом в полной тишине я закопал могилу. Феникс положила сверху цветы и сотворила простенькое охранное заклинание.

– Помогло?

Руслан долго стоял и к чему-то прислушивался, потом улыбнулся и кивнул.

– Да. Он ушел…

Мы вернулись к машине. Я убрал лопату в багажник и взглянул на скрывающееся в темноте кладбище.

– Игорь, а почему ты выбрал именно такое имя? – поинтересовалась Феникс.

– Так должны были назвать мою сестру, - спокойно ответил я. – Но врачи нашли какие-то осложнения и порекомендовали сделать аборт…

Руслан обернулся, и не смог скрыть неприязненного выражения лица.

– Аборт – мерзкая вещь.

Я рассмеялся, хлопнул его по плечу, наклонился к нему с дружеской улыбкой и спросил:

– А вот так в целлофановом пакете на клумбе закопать лучше? – он вздрогнул и не нашел, что ответить. – Аборт мерзкая вещь, спору нет. Но когда младенцев в мусорных баках находят – лучше?! Когда рождаются инвалиды, которые жить не могут и умирают в мучениях через год-два – лучше?

– Я не это имел ввиду…

– А я именно это! Ты знаешь, откуда брались новые ведьмы?

– Знаю…

– Вот и не говори тогда про аборты. Ты не хуже меня должен знать, что нерожденная душа и убитая после рождения – это совершенно разные вещи. Я бы хотел жить в мире, где нет абортов, но приходится жить в мире, где есть вещи много хуже аборта.

Я зло сплюнул и сел в машину. Легко рассуждать о правильности или неправильности абортов, когда тебя лично это никак не касается.

Феникс я отвез домой, а Руслана высадил возле гостиницы, и вернулся потом к Юле. Девушка пожаловалась, что ночью ей снился кошмар, а я успокоил её, объяснив, что это ей больше не грозит.

Разобравшись с поронцом, мы, наконец, вплотную подошли к главному противнику – неизвестному призраку, который не давал выйти духу из подвала и держал поронца на коротком поводке. Я опасался, что нам опять придется неделями выслеживать его и ждать удобного случая, но все оказалось проще.

Руслан объяснил мне, что призрак не просто так подчинил двух других духов. Он забирал себе их силу, особенно много давал поронец, который вытягивал жизнь у беременной Юлии и её нерожденного ребенка. Теперь же одного источника у нашего противника уже нет. Экзорцист добавил, что мог бы изгнать и призрак из подвала, но:

– Этот ребенок уже достаточно настрадался, чтобы его еще и изгонять принудительно. Это ведь… не самая приятная процедура.

Руслан полдня ходил кругами вокруг дома, время от времени вводил себя в транс, потом опять ходил, морщился и что-то искал. Я ему не мешал и просто бродил следом за ним да один раз отогнал ментов, которых вызвали бдительные граждане.

Наконец его заинтересовали обугленные развалины частного дома. Выглядели они как обычно: разбитые окна, провалившаяся крыша, черные от гари стены и остатки сгоревшей мебели внутри. Все что имело хоть какую-то ценность, давно растащили местные жители и теперь пустующий двор постепенно зарастал травой и кустами. Странно только, что не видно следов детей, обычно они обожают подобные места…

Руслан зашел во двор и долго стоял с закрытыми глазами. Потом медленно зашел внутрь дома и остановился посреди кухни, затем двинулся дальше, не глядя переступая через мусор и дыры в полу.

– Здесь все началось… - тихо сказал он и потерял сознание.

– Твою мать!

Я бросился к парню и поднял его. Упал он крайне неудачно, прямо на торчащий ржавый гвоздь. Кое-как зажав рану в груди, я другой рукой достал телефон и нажал вызов.

– Дежурный! Срочно машину на строителей 17! Да, проклятый дом! Помощь не нужна, у меня раненый!