Вот по поводу Плесецка и ракет вспомнилась мне неожиданно

– небылица#4. Варнавино и спутник

Июнь 1986 года. Нас послали на с/х работы в Варнавинский район, это почти самый север области. Ну и вот в один прекрасный день, а точнее ночь, мы сидим значит в нашей избушке и играем в преферанс и мне страшно прет карта, 250 вистов где-то и ноль в горе. Объявляю железный мизер и тут с улицы раздается страшный крик, мол идите все сюда, тут такое. Ну пошел посмотреть скрепя сердце, чего там такое, вдруг пожар, но это был не пожар, а зарево на полнеба примерно в северном направлении. Ползет значит над горизонтом такой поблескивающий жучок, а от него светящиеся волны в обе стороны, примерно как от моторки на реке. Через несколько секунд от жучка отваливается чего-то и падает вниз по параболе, первая ступень очевидно. Еще через минуту отваливается вторая наверно ступень, зарево пропадает, волны потихоньку расходятся в стороны и тоже гаснут. Все.

Пронаблюдали мы эту картину с открытыми ртами (вот ей-богу, после такого чувствуешь себя не то что серой мышкой на фоне медведя, а даже микробом на ноге серой мышки) и вернулись играть. Карты естественно все смешали и мой мизер растворился, но я даже не расстроился.

Много позже нашел, что это такое было - Википедия говорит, что запускали спутник радиоэлектронной разведки Целина ракетой Циклон-3 и было это 12 июня 86 года в 4.43 утра. И спутник этот до сих пор на орбите - умели же делать...

Литературка в первой половине освещала никому неинтересные внутрицеховые разборки, выделялась разве что заметочка с интригующим названием 'О чем клевещете?', где эзоповым языком было рассказано о диссидентских выходках тогдашней оппозиции. Понять впрочем из этого пересказа ничего было нельзя, кроме того, что права надо защищать у негров и индейцев, на крайняк у бедных пролетариев, а в СССР у всех были права какие надо права (что не отменяет естественно факта крайней деструктивности тогдашней несистемной оппозиции, как впрочем и нынешней). Во второй половине газеты был достаточно любопытный очерк соловья Генштаба Александра Проханова о буднях подводного атомного ракетоносца, без излишних деталей, но все равно цветастый и интересный, а также маленькая статейка про Элвиса, друзья мои, Пресли с названием 'Судьба короля рока', где ярко описывалась тяжелая судьбина короля, ну надо ж, а я думал в СССР это имя под строгим запретом было... Последнюю страницу с юмористическим разделом открыл из чистого любопытства и тут же закрыл - разрешенная сатира про тещ и сантехников не вдохновляла ни разу.

А тем временем к дяде Феде подтянулся сосед дядя Вася, смена у него кончилась, видимо на запах пива пришел. Вот кстати - провел среди дяди Васи предвыборную агитацию по поводу завтрашнего собрания, разъяснил политику партии и после выпитых двух стаканов получил довольно уверенный кивок согласия. Ну и ладушки. Хотел было уходить, но тут дядя Вася неожиданно завел речь про аварию на заводе 'Красное Сормово', его напарник на ГАЗе, который ликвидировал это дело в 70 году, вчера помер в больнице, упокой, господи, его грешную душу...

Узнал по ходу дела довольно много интересных подробностей о той аварии... я хоть и совсем маленьким был, но смутно помню, как мать меня на улицу без шапки не отпускала весь этот 70-й год, объясняя это тем, что дождь, если вдруг пойдет, будет обязательно радиоактивным, и ты мол облысеешь раньше времени.

Ладно, решил я, хватит с меня этих историй, вышел на кухню, а там сидит значит Валера и ест яичницу. Тут надо сказать, что любил он яйца в любом виде пламенной страстью, испепеляющей страстью, я бы даже так выразил свою мысль. Мог съесть десяток в день, я не шучу, его родители, помнится, прятали у соседей от него эти яйца, чтоб он все не сожрал. С возрастом эта страсть немного у него притупилась, но остыла еще не до состояния комнатной температуры, поэтому сейчас вот например он сидел и священнодействовал над сковородкой - он жарил яичницу обычно с маленькими кусочками ржаного хлеба (ржаного это строго обязательно, ибо в мире компонентов, как известно, нет взаимозаменяемых эквивалентов), потом вилочкой отсортировывал хлеб на одну сторону сковородки, а куски яиц на другую, потом любовался на созданный натюрморт, потом мееедленно так и неторопливо начинал с хлеба, и только в самом конце, доведя градус желания до нужной кондиции, приступал к собственно яичнице. Когда я зашел на кухню, Валера уже находился в заключительной стадии своего шаманского обряда, хлеб был уже съеден весь, яичница наполовину.

– Все жрешь?
– спросил я у него вместо приветствия.

– Умгум, - ответил он с набитым ртом, - имею право.

– Уж чего-чего, а право-то ты, родной, имеешь, заканчивай и пойдем пиво пить.

Пиво Валера тоже любил, но не настолько, поэтому он кивнул с отсутствующим видом, продолжая ковырять вилкой.

– Через 15 минут на Пионере, давай, не опаздывай, а то не останется. И стакан возьми.

Взял остатки пива в бидоне, граненый стакан с 16-ю мухинскими гранями, который не бьется никогда и нипочем, зашел к Андрюхе, потом к Вовке, и занял нашу обычную позицию на стадионе, там слева от входа были заросли, а среди них две монументальные парковые скамейки, неизвестно как и откуда туда попавшие, на них никогда никого не было, ну и стал ждать мушкетеров.

Мушкетеры подтянулись почти в установленные сроки, я не говоря ни слова разлил пиво по стаканам и тут уже сказал таки пару слов:

– Ну, за успех нашего предприятия.

И немедленно выпил. Остальные тоже.

– Отличный такой пивас, мне нравится, - продолжил я разговор.

– Обычный жигуль, чего тут такого?
– вступил в диалог Вовчик, - чай не чешское... я вот летом пробовал этот, как его... Праздрой что ли, вот это было да, а тут...

– Праздрой-то в банке был или в бутылке?

– Ты чо, с дуба рухнул, какие у нас тут банки? Их в кино только показывают.

– А вы знаете, что они там дешевле стоят, чем то же самое в бутылках? Потому что хранится пиво лучше в стекле.

– Да и пусть его, эх, попробовать бы разок баночное пиво, - мечтательно сказал Валера.

– Мужики, вот бля буду, до начала зимы подгоню вам по баночке, - ответил я, разливая по второму стакану. Андрюха между тем все помалкивал и чистил свою тараньку.

Помолчали, смакуя пиво, и тут вдруг Андрея прорвало: