Шрифт:
Одно солнце над головой, одна земля под ногами.
И нет радости более великой, чем та, которая возникает от ощущения дружеских плеч народов всей твоей страны.
В Салаватском районе в одном из аулов два века назад родился величайший сын Башкирии, полководец и поэт Салават Юлаев.
Салават Юлаев был человеком, достойным любви целого народа.
Очень впечатлительный и вместе с тем необыкновенно деятельный, с поэтической и вместе с тем мужественной душой, он еще в детстве верховодил среди сверстников.
И, как в сказке, Салават рос не по дням, а по часам. Хотя он был и невысок ростом, но силой обладал фантастической.
Никто не мог равняться с ним по ловкости и умению владеть оружием. Да что там! Он хаживал один на медведя и на спине приволакивал его в аул.
Речи он говорил такие, что поражались его уму и знаниям мудрые старики аксакалы.
Песни сочинял такие, что сердца юношей вскипали от ярости.
— Сын Юлая будет выдающимся богатырем-батыром, — говорили про него его сверстники.
— У него судьба самого знаменитого певца на Урале, — утверждали люди, понимавшие толк в поэзии.
— Салават вырастет великим человеком, — предсказывали старцы.
А их любимец все пытал соплеменников: готовы ли они выступить за желанную свободу?
— Только позови! Хоть умрем — так в бою за родину, а не на плахе, не в цепях, — отвечали ему.
— А что говорят русские мужики?
— А все то же, что и мы: не слаще, говорят, вашего живем…
Один лишь отец, влиятельный и мудрый Юлай Азналин, укрощал пыл нетерпеливого сына:
— Поторопиться в таком деле — погубить и себя и дело. Умей ждать, умей копить ненависть и силу, умей выбирать время для решительного удара.
И вот по Уралу разнеслась весть о «народном царе» Пугачеве.
Хоть и раньше, рассказывают те же полулегендарные истории, Салават был наделен умом и силой необыкновенными, а тут он почувствовал в себе мощь, которая позволяла ему побороть сто человек разом. Такой красноречивой и мудрой стали его речь и песни, что он мог говорить с целым народом. После Салаватовых песен его сподвижники шли в бой, не чувствуя боли от ран, не боясь смерти, и даже безоружные отнимали оружие у врага.
Дружба Пугачева и Салавата была примером для всех бойцов. А екатерининские генералы только поражались единству войска, в котором были представители всех народностей Урала и Поволжья.
Русские, башкиры, татары, марийцы, мордва, чуваши одинаково сильно любили свою единую Родину-мать и так же сильно ненавидели угнетателей — помещиков и заводчиков.
Башкирский полководец продержался дольше всех пугачевцев. Он еще мстил за своих русских друзей, когда Пугачев и его соратники были уже казнены.
Лишь в ноябре 1775 года Салавата, после разгрома его отряда, настигли в лесу.
Настолько был популярен Салават-батыр среди народов Урала, что Екатерина II долго не решалась расправиться с ним. Но все же расправа совершилась. У Салавата и его отца выдрали ноздри, наложили на лица клейма и отправили на каторгу.
Салават Юлаев еще долго жил в неволе, до глубокой старости томясь в далеких от родины краях.
В памяти народов бесстрашный сын Башкирии сохранился двадцатидвухлетним джигитом.
Он, народный трибун, современник и ровесник Марата и Робеспьера, остался выразителем народных чаяний и спустя многие годы после восстания.
И сегодня мы видим Салавата только таким: бессмертный воин и поэт мчится на боевом коне с громогласным кличем! «Алга!»
«Алга!» — значит «вперед!»
Дикая стала «дикой»
Никто не дал башкирскому народу избавления от тяжелой рабской жизни: ни аллах, ни Екатерина II, ни даже Салават…
Безвестный, темный, забитый народ погибал в центре величайшего материка.
И никому вроде не было до него дела.
На самом же деле за страшной судьбой башкир сочувственно следили передовые русские люди. На протяжении многих десятилетий русские писатели откликались на боль и горе башкирского народа своим гневным и полным сострадания голосом.
Где-то на каторге погибал, а может, погиб уже первый национальный поэт Башкирии Салават, когда на его родине родился мальчик, который впоследствии одним из первых в русской литературе начал писать о башкирах.