Гости расселись рядом с письменным столом.

– А теперь серьезные вопросы.
– С этими словами инженер достал из кожаного портфеля листик с напечатанным текстом.
– Ознакомься с планом, Павел Васильевич. Только прочти до конца.

Умная Нестеренко чуть отодвинулась.

По мере чтения лицо Рычагова заметно бледнело. На бумаге рублеными, чуть ли не протокольными фразами читался его и жены будущий приговор. В конце текста крупно была напечатана фраза: 'Вслух скажи, что не согласен с планом'.

Именно это комбриг и произнес.

– Павел Васильевич, - Нестеренко тут же отметила, что простонародность в речи хозяина квартиры начисто пропала, - все же на бумаге лишь наметки. Давай я тебе расскажу чуть подробнее. А ты записывай возражения, если найдешь такие, потом их обсудим. Вот вам обоим блокнотики и карандашики. А насчет тебя, Мария Петровна, тоже будет разговор, но отдельный. Итак: существующий парк более-менее современных истребителей (И-15 к ним не отношу) требует очень хорошей квалификации от летчиков. А так как это профессия массовая, то и должна быть накоплена масса пилотов с хорошими умениями, знанием тактики и всем таким прочим. Отдельные мастера, вроде тебя, Смушкевича, Серова или Чкалова, погоды не сделают. Уж против этого не станешь возражать?

Рычагов мотнул головой.

– Но таких летчиков, которые удовлетворяют требованиям, мало. Остальные - неумехи, будем говорить прямо. Для таких наша техника - летающие гробы. Заменить парк самолетов на то, что попроще в управлении, наша промышленность может, но она не в состоянии сделать это быстро. А времени у нас с вами нет, - последнее слово было выделено интонацией.
– Воевать придется на том, что есть. Подтянуть подготовку летчиков можно за меньшее время. Вывод: без толку жаловаться, что-де самолеты плохие, и потому лишь аварийность высока. Нужно работать с личным составом. И я помогу в переобучении. В моих силах раздобыть великолепные тренажеры для пилотов-истребителей. Вообще говоря, они предназначены не только для них, но пока что тебе предстоит стать командиром истребительного полка, не какого-то другого. Прямо на земле можно натренировать людей не просто на уровне 'делай то, не делай этого'. У этих тренажеров широчайшие возможности в разборе полетов. Они запоминают действия летчика, до мелких подробностей. Как - не спрашивай; это, извини, не твой уровень. Иначе говоря, для начала твои люди, не расходуя ни капли бензина, ни минуты моторесурса, уже обретут серьезные навыки пилотирования. Заметь: не только в одиночку, но и в группе. Сюда же включи навыки стрельбы. Матчасть пока отставим в сторону. Ее в училищах преподавали очень хорошо, даже слишком хорошо: в ущерб практике полетов. Знаю, о чем ты подумал: летную практику ничем не заменишь. Верная мысль. Но и тут могу помочь. Авиаполк не будет испытывать нехватки ни в самолетах, ни в ГСМ. Правда, есть еще одна вещь, которую на тренажерах не обрести: умение ремонтировать и обслуживать машины. Уж тут придется погонять техников. Это, правда, не твоя работа, а задача для командира БАО14. И еще одно ты должен помнить. Твоя и только твоя работа: оценивать людей. Талант летчика - это природное, его передать от человека к человеку никому не под силу. Вот тебе часть задачи: искать тех, кто с талантом и оттачивать их умения. За этими ребятами остальные будут тянуться. Следующая часть задачи: прикидывать и намечать кандидатов на продвижение. Если коротко: растить кадры. Тебе на должности комполка быть не так долго, будешь сам расти. Так твоя смена должна быть не хуже. Но, повторяю, самая главная часть: подтянуть средний уровень. Побеждают в боях мастера, вроде тебя. Перемалывают вражескую авиацию именно середняки.

Рославлев уголком глаза увидел, что и Нестеренко сильно изменилась в лице. Причина тут же отыскалась: жена не утерпела и заглянула в ту бумагу, что все еще держал в левой руке муж.

Но выдачу заданий надо было продолжать - и она продолжилась.

– И еще в довесок к тому плану, что ты получил...

Судя по лицу комбрига, тот превосходно понял.

– ...берегись, Павел Васильевич. Берегись не то, что слов - даже мыслей о том, что ты лучше всех, умеешь все и тому подобных. А тебе в уши этакое петь будут, уж я людей знаю. Думай и говори, - тут взор инженера указал на потолок, - не о том, что уже сделано, хотя бы это и было сделано хорошо, а о том, что предстоит сделать и как улучшить. Чтобы никто не услышал в тебе самоуспокоенности, не говоря уж об зазнайстве.

Тут уж Рычагов не выдержал:

– В целом я с планом согласен, Сергей Васильевич, но как относительно деталей? Вот я прикинул относительно размещения полка, - тут в руку Рославлева ткнулся листок с одним словом: 'Смушкевич?'

– Почти правильно, Павел Васильевич. Но внесу поправку. Смотри: для начала двадцать человек, не считая детей.

– К-к-к-каких детей???

– Да есть же в полку летчики, которые семейные. И с детьми тож. Но у меня через неделю примерно домики будут готовы лишь на это количество. Десять домиков, каждый на двоих холостых или на мужа с женой и детьми, но не более двух. Или же дай мне знать, я организую жилище на семьи большего состава, но заранее! А да, чуть не забыл. Те тренировки, о которых я говорил: они ведь не только для рядового состава и комэсков. И тебе предстоит пройти через них.

Прославленный летчик хотел было возразить, но прикусил язык. Подумав, он заявил:

– Кажется, я понял мысль, Сергей Васильевич. Командир сам должен до тонкостей знать возможности как техники, так и своих людей. Тем более Смушкевича надо бы ознакомить с такими тренажерами, а еще...

– Верно говоришь, Павел Васильевич, его тоже, а еще Серова. Слышал я, что у него это самое зазнайство имеется. Он и вправду хороший летчик, но думает, что самый лучший... Но вернемся к твоему полку. Так вот, я тебе дам знать, когда будут первые домики, и вот тебе план по времени.

В руки Рычагова пошел еще лист, и то уж был настоящий план. Другой рукой инженер взял первый листок. И тот куда-то исчез, как платок из ладони фокусника.

– Теперь, Мария Петровна, твой черед. Тут дело похитрее. В случае войны наверняка пойдут потоком просьбы от женщин-летчиц - направить на фронт. Вспомни, что я говорил: если речь идет об истребителях, то нужно огромное количество пилотов. Не великих летчиц - трудяг с обычными умениями и возможностями. Здесь и вижу трудности. Женщины в массе физически слабее мужчин, это природа, тут ничего не сделаешь. Иначе говоря, профессия летчика истребителя для них закрыта. Имею в виду: не удастся сформировать полностью женские истребительные полки. Но есть другие возможности. Загибай пальцы, - тут Нестеренко послушно взялась правой рукой за пальцы левой.
– Легкие ночные бомбардировщики на базе самолетиков класса У-2. Надо будет только подработать их движки - достичь еще большей бесшумности. Пилотаж тут не нужен. Второе: дальняя бомбардировочная авиация. Правда, понадобятся особенные самолеты, существующие для этого приспособлены плохо. И, само собой, освоение этой техники. И то же самое: для таких летчиков физические нагрузки не столь велики. Третье: штурмовики, и тоже особенные. И тоже понадобится время на освоение, даже еще большее, чем на бомберы: штурмовые машины требуют совершенно другой техники пилотирования, и система управления огнем новейшая. Но вижу препятствие: разрешение на такое подразделение должен дать сам товарищ Сталин. Конечно, с ведома и согласия ВВС. И еще одна причина, почему женские штурмовики вообще возможны: то, что сейчас готовится к серийному производству, имеет отменное бронирование. Опытные образцы уже есть и даже доведены до ума. Машина полностью защищена от пуль винтовочного калибра, лобовое стекло держит пулю крупнокалиберного пулемета. Пилот и штурман также защищены боковой и задней броней, она еще мощнее. То есть безопасность экипажа продумана, насколько это вообще возможно. На высший пилотаж машина не рассчитана, это так, а потому к физическим возможностям летчика требования не столь суровы, как для истребителя или пикирующего бомбардировщика. Повторяю: все это, кроме легких бомбардировщиков, в ведении высшего руководства страны.

Лицо Нестеренко закаменело и стало еще в большей степени мужеподобным. Она спросила:

– Так что, Сергей Васильевич, выходит, война неизбежна?

– Ох, и вопросы у тебя... Ладно, скажу. То, к чему готовишься ты, Павел Васильевич, и к чему должны готовиться твои воробушки - оно, похоже, неизбежно. На нас нападут: зубы попробовать. Вот мы все и постараемся, чтобы те зубы на земле остались, - оба гостя усмехнулись.
– Но то война не особо крупного масштаба. А большая война в Европе - вот она, рядом, и наша с вами главная задача: сделать так, чтобы те, кто ее развяжет, побоялись переносить боевые действия на территорию Советского Союза. Струсили!