После непродолжительной дискуссии решение было принято: тому договору, которому предстояло получить название 'пакт Молотова-Риббентропа' - быть.

Особый полк осназа в темпе пополнялся личным составом.

Почему-то первыми были авиаторы, точнее бомбардировщики (будущие). Рославлев мельком подумал, что тут наверняка сыграла ведомственная солидарность. Летному составу легче и скорее было добраться до места.

Надо отдать Голованову должное. Он имел возможность собрать целое созвездие блистательных гражданских пилотов - имена Водопьянова, Мазурука, Ляпидевского чего-то стоят - и сделал это, рассудив, что в свете поставленной основной задачи гораздо ценнее будут летчики и штурманы, имеющие опыт полетов на дальние расстояния. Правда, Главсевморпуть наотрез отказался откомандировать знаменитого штурмана Аккуратова, но отказ был оформлен по всем правилам дипломатии и бюрократии. Дескать, означенный штурман в данный момент выполняет сложный полет, а так как в Арктике связь сами знаете, какая, то и вызвать его не имеется ни малейшей возможности - ни в воздухе, ни по приземлении. Тем более, что по выполнении текущего задания он (Аккуратов) тут же приступает к следующему, тоже в далеких краях под северным сиянием. И все прочее в таком же духе.

Что и говорить: громада Ту-95 произвела сильное впечатление. Оно ничуть не ослабело, когда летный состав собрали в учебном зале, где коринженер (кое-кто уже был с ним знаком) Александров сделал сообщение. В нем среди всего прочего до слушателей доводилось, что отработка конструкции некоей очень секретной бомбы будет сначала производиться со знакомого большинству летчиков ТБ-7, причем пробные бомбометания будут производиться с высоты 8000 метров.

Закончилось сообщение следующими словами:

– ...и только по доведении конструкции бомбы до требуемого уровня будет произведено пробное бомбометание с высоты 11000. А до тех пор все вы, товарищи, будете осваивать полеты на Ту-95 по заданным маршрутам, отклоняться от которых строжайше запрещено. Нам не нужны разговоры о невиданных самолетах, а силуэт у девяносто пятого очень уж узнаваем. График полетов на ТБ-7 составите сами, товарищ Голованов. На нем летать придется по очереди, поскольку задачу освоения новой машины с вашего летного состава никто не снимет. Но для начала штурманам придется осваивать новейшие прицелы для бомбометания. Летчикам придется знакомиться лишь с основными принципами этих приборов.

Вечером того же дня Рославлев вызвал на разговор Полознева.

– Николай Федорович, вот случай, когда твоя помощь необходима. Здесь пакет для наркома. Можно передать через Серова, но желательно как можно быстрее. А вот тут...
– начальник ткнул пальцем на два не особо больших металлических ящика, два мотка хорошего провода и две загогулины, вроде как из толстой проволоки, но явно не из металла, - ...как бы тебе сказать... железо, которое нужно доставить в Берлин, в наше посольство. Диппочтой, понятное дело. Инструкции - в том же пакете.

– Диппочтой не получится, наверное, - отвечал капитан госбезопасности, - вот эти штуковины - они же ни в один чемодан просто не войдут.

– Не вижу проблем. Сверху изоляция, сами они из меди, их можно согнуть, а потом выпрямить, только аккуратно. В бумагах все описано.

– Сроки?

Сергей Васильевич помрачнел.

– До тридцать первого августа все нужное должно быть в нашем посольстве. Но если удастся раньше, то хорошо.

Назавтра Полознев уже отбыл на ТБ-3 в Москву, рассчитывая там быть к вечеру. А в середине дня прибыли те, которым предстояло осваивать истребители - правда, не все. И первым на бетон выскочил комдив Рычагов. Вторым - комкор Смушкевич.

Группу встречал на взлетно-посадочной полосе лично Чкалов. Прибывшие сочли это знаком особого внимания.

Хотя первым делом гостеприимный хозяин предложил отобедать, но гости со всей непреклонностью отказались от приглашения. Мотивировку такого решения высказал вслух сам Рычагов:

– Сначала хотим увидеть машины.

Они увидели эту технику. У летчиков нашлись подходящие к случаю выражения, но они не стоят опубликования, поскольку читатели и сами их знают. Засим слово взял Чкалов.

Вопреки обыкновению, Валерий Павлович отнюдь не выказывал благодушия в отношении МиГ-19. Скорее наоборот:

– Вот рассказывал мне Старый про такое развлечение у американцев, в штате Техас. Сажают наездника на спину быку. Тот, понятно, скачет, брыкается. Кто больше секунд просидит на спине, тот и выиграл. Так вот, эта зверюга похожа на того самого быка, но хуже. Если уж сравнивать с быком, так тот мало, что дикий, еще бешеный, злобный, плохо управляемый и умный в добавок. Хотя на тренажере меня погоняли, а все не то. На взлете такая перегрузка... теперь я точно знаю, что чувствует виноград, когда из него вино делают. На взлете! Пикировать мне прямо запретили. Хотя одевают в специальный костюм, он помогает лучше переносить... то есть хочу сказать, сознание не потеряешь. Ну так при полной ясности ума в кисель и превратишься. Сначала погоняют вас на тренажерах, а там уж я покажу да расскажу.

И уже после ужина к Смушкевичу и Рычагову заявился сержант госбезопасности и строго по уставу доложил, что, мол, товарищ коринженер Александров требует к нему прибыть прямо сейчас.

Александров предложил обращаться друг к другу по имени-отчеству, а затем приступил к сути.

– Вы уже видели те истребители, на которые вам придется переучиваться. Имейте в виду: их технические характеристики диктуют совершенно новую для вас тактику. Отставьте в сторону мысли о пилотаже: вы не сможете освоить на должном уровне МиГ-19 за оставшееся время. Если вкратце, то от вас потребуется: налететь, дать залп, выйти из боя. Забудьте о 'собачьей свалке': разница в скоростях между этой машиной и потенциальным противником слишком велика. И эту мысль вы должны усвоить накрепко сами и вбить в голову вашим подчиненным. Вот тактические схемы, изучите на досуге. Далее: ни один самолет не должен достаться противнику даже в виде обломков. Слишком много там новизны. Поэтому при малейшем подозрении на какую-либо техническую неисправность выходите из боя и тяните в сторону своего аэродрома. На грунт сажать запрещаю - угробитесь сами и технику погубите. Над своей территорией разрешаю катапультироваться. Именно так, вы не ослышались: выпрыгнуть из этой машины не получится. Обломки потом подберут, это уже не ваша забота. И еще одно. Это уже касается лично вас, Яков Владимирович.