– Что? – со смешком спросила Татьяна. Для нее этот вечер стал приятным развлечением по сравнению с прошедшим днем на ферме. И сейчас разозлив Алену, она думала, что, невольно выведя из себя подругу, может услышать признания, которые ее волнуют. Поделившись с ними, она может наконец-то выйдет почти из годичного ступора, в котором жила. Нет, скорее существовала рядом с детьми. Видно, у нее окончательно крыша поехала из-за смерти Михаила, но никто этого не понимал, да никому и не надо этого знать, у всех своих забот хватает. Ходит она подавленная. Ну и что? Ведь недавно вдовой стала. Положено выглядеть так. Но никто не предполагает, что она носит не печаль на сердце, а тяжесть. Винит себя в смерти мужа.

Приезд Антона дал толчок для всплеска эмоций, которые она долго сдерживала в себе. Ведь это с него начались все ее злоключения. Бедная подруга.

– Ничего, – ответила Алена, обмякнув, как спущенный шар, понимая, что она чуть не выболтала свою тайну. – Спать пора, завтра на работу с утра.

– Что, даже чаем не напоишь? – улыбнулась Татьяна, все же не теряя надежды вызвать на откровение Алену, пока она близка к этому.

– Молока налью, если хочешь пить, после чая не уснешь.

– Ну, меня совесть не мучает, – сказала Татьяна и прикусила язык.Долгим взглядом, посмотрев на нее, Алена пробормотала:

– По тебе и видно, – и повернулась к ней спиной.

На несколько секунд в комнате повисла тяжелая тишина.

– Ладно, я пойду, – прервав неловкое молчание, смущенно проговорила Татьяна в спину подруги, понимая, что нечаянно сболтнула лишнее и в их отношениях появилась маленькая трещина.

– Иди, – выдавила Алена.

Как только замерли шаги Татьяны, она упала на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, завыла. Вой постепенно перешел в рыдание, оно – в плач, и только спустя полчаса залив подушку слезами от воспоминаний о юности, она успокоилась и уснула. Семен, сидевший тихо все это время возле заснувшей сестры, не слыша никаких звуков из комнаты матери, прошел к ней, медленно ступая на цыпочках. Ее опухшее от слез лицо на фоне синей наволочки, резко бросилось ему в глаза. Он замер, но мать не шевелилась, тогда он принес из своей комнаты покрывало, заботливо накрыл ее и, огорченно вздохнув, выключил свет и вышел из комнаты.

Громкая иностранная музыка, хрипло раздававшаяся из больших музыкальных колонок, разносилась на всю деревню, притягивая к себе, как магнит, молодежь. Парни шумной гурьбой, окутанные облаком дыма от сигарет и запахом самогонки и пива, завалились в клуб. Девушки, танцующие под блестящим шаром из елочных осколков взвизгнули и бросились в рассыпную, кто какой угол нашел. Довольный хохот ребят перекрыл музыку.

– Ой, ну какие у нас девочки дурочки, – со снисходительной улыбкой на лице прокомментировала происшедшее восемнадцатилетняя Алена. – Ведут себя, как дикарки.

– Деревня, есть деревня, – с легкой гримаской презрительности поддержала ее подруга, пристально вглядываясь в полумрак зала и пытаясь разглядеть, кого в этот вечер принесло. – И чего от них шарахаться?

– Ба, кто у нас здесь стоит, – услышали они хриплый пропитый голос тридцатилетнего местного холостяка. – Наши фифочки-студентки по углам жмутся.

– Да, иди ты, Петь, – лениво огрызнулась Таня. – Не до тебя.

– Ха, ха, и чем вы сейчас так заняты? Напрягаете извилины в подборе кандидатур в мужья? А мозги-то, курочки, у вас есть?

– Что орешь, как оглашенный? У тебя шуточки плоские, как и сам, – парировала Алена.

Татьяна залилась смехом. Петя был худ, как велосипед.

– Ой, ой, ой, какие мы умные. Не иначе только злословию вас учат в техникуме, – сплевывая на пол, процедил он.

– Отвали, Петя, – отмахнулась Алена, – если не хочешь нормально разговаривать.

– Кто, кто тут хочет поговорить? – радостно закричал, подходя к ним, Коля, бывший их одноклассник, – о, девчонки, как я вас давно не видел!

– Любка, тоже, кажется, так думает, – усмехнулась Таня.

– Девочки, не дерзите. Нам мужчинам противопоказано быть долго с одной. Можно нюх потерять, – бодро заявил он.

Все дружно залились смехом над его шуткой. Татьяна, хватаясь за живот, сквозь смех выдавила:

– Смотри, чтобы Люба тебе кое-чего не оторвала с обостренным нюхом.

– Не успеет, он у него прежде отвалится от не разборчивости, – поддержал ее Петя.

– Типун вам на язык, – огрызнулся Коля.

Смех грянул еще сильнее, привлекая и других посетителей клуба.

– Алена! – услышала девушка свое имя сквозь грохот музыки и смеха произнесенное приятным мужским голосом. Она всмотрелась в лица подошедших к ним парней. Заметив Антона радостно заулыбалась и стала пробираться к нему через толпу.

– Антон, привет! – воскликнула она, добравшись до него, и вцепилась в его рубашку, чтобы не упасть, когда кто-то толкнул ее в спину.

Антон придержал Алену за талию, и почувствовал, как его обожгло, будто огнем, от этого прикосновения. Девушка дернулась от его рук. Антон, подумав, что она до сих пор не может стоять устойчиво на ногах, прижал еще крепче к себе. Молниеносно плоть возбудилась, и дала понять девушке, что парень ее сильно хочет. Яркий румянец стыдливости окрасил щеки от касания возбужденного мужского члена к низу живота. Страсть, полыхнувшая в карих глазах двадцатидвухлетнего парня, привела ее в замешательство, и она с силой вырвалась из его объятий. Глядя на него большими от изумления глазами, она попятилась от него, а потом развернулась и стремительно выбежала из танцевального зала.