Шрифт:
– Значит было за что! – сухо расставил все точки над «i» Георгий давая понять что все происходит как нельзя лучше…
И в самом деле перед отъездом в «Мать городов русских» он доверительно объяснил бывшему варшавскому полицмейстеру Клейгельсу задачу – подтянуть округ, распустившийся под сатрапской дланью, и вышибить из него драгомировский дух. И добавил
– Не скрою, Николай Васильевич – в будущем я хотел б видеть вас на посту генерал-губернатора.
– Сделаю всё что в моих силах! – рявкнул Клейгельс с восторгом на лице – аж усы зашевелились.
«Надо будет на всякий случай временно переподчинить киевского полицмейстера Клейгельсу именным распоряжением. Кто знает что может выкинуть наш Минотавр? Хотя какой Минотавр – Бонапартишка недоделанный!».
– Это все теперь не драгомировская забота, – ясно показывая что вопрос исчерпан, произнес он вслух. А вот за киевские дела, если что спрошу с него без снисхождения. Так что отбейте-ка Драгомирову телеграмму:
«Преступить к выполнению своих должностных обязанностей. Георгий»
22 сентября 1889 года во Франции прошел первый тур пятых выборов в Национальное собрание Третьей республики. По итогам первого и второго (случившегося 6 октября) туров, «левые» партии взяли большинство мест: 366 из 576 места – впрочем рядовой избиратель толком не получил ничего кроме громких слов о народном благе.
И тогда же – 22 сентября на острове Сахалин вблизи залива Уркт по инициативе отставного лейтенанта флота Григория Ивановича Зотова было пробурено несколько нефтяных скважин, и построены первые дома «деревни Уркдт». Первое событие попало на первые страницы газет многих стран и вызвало немало комментариев. Второе – отозвалось коротким заметками в нескольких губернских и городских газетах Восточной Сибири да еще нескольким строкам в новостном разделе «Биржевых ведомостей».
Первое событие вскоре забылось за чредой перевыборов, парламентских и правительственных кризисов и скандалов.
Второе же оказалось поистине началом новой эры для огромного края – правда, это стало понятно много позже.
А 28 сентября 1-я Генеральная конференция по мерам и весам в Париже приняла систему мер, основанную на метре, килограмме и секунде, так как эти единицы были признаны более удобными для практического использования. И это то же имело свои последствия.
29 сентября 1889 года. Гатчина
– Николай Христианович, – а что вы думаете о метрической системе мер? – обратился он к уже собиравшему бумаги Бунге, вдруг вспомнив про заметку во вчерашней «Le Constitutionnel» относительно конференции по измерениям.
– Прошу прощения, но Вашему Величеству лучше бы справится о данном вопросе у господина Вышнеградского или у Сергея Юльевича… – покачал головой тот. Я не математик и не инженер – моя специальность – право и политическая экономия. Я разумеется, слышал что идеи ввести ее в употребление в России имели и имеют хождение, – пояснил он. Но рассуждать о достоинствах и недостатках подобных планов честно признаюсь не готов. Это не имея ввиду что в России довольно куда более важных дел на которые нужно смотреть правительству! – важно продолжил он. Могу лишь твердо сказать одно – именно с позиций своей науки… – уточнил – Николай Христианович. Если к примеру завтра мы перейдем на метры и километры это не прибавит даже полушки в казну; а пересчет сбора основных хлебов из пудов в тонны не даст ни единого лишнего мешка зерна!
– Но все же, – Георгий покачал головой – я слышал например что школьное обучение при метрической системе не в пример легче – не так ли?
– Мне кажется что это скорее вопрос привычки, государь. Те же французы например пользуются своим довольно, прямо скажем, неудобно сделанным «Кодексом Наполеона» и не проявляют желание сменить свою громоздкую институционную систему на знакомую нам пандектную.
(Георгий не подал виду что услышит и о той и о другой впервые)
– Хотя… – вдруг задумался Бунге… – есть одно обстоятельство… Мне вот только сейчас пришло в голову что в сущности в Европе есть лишь две страны с неметрической системой мер – это мы и Британия. Ну с англичанами все понятно – для них по большому счету цивилизация кончается за Ла-Маншем, – чуть усмехнулся глава правительства. Но для нас в самом деле это не вполне логично. Наша торговля в основном в Европе, ввоз машин и патентов из Англии тоже давно не преобладает. Наши студенты также предпочитают учится в континентальных университетах. Мы все таки европейская страна и лишний раз отделять себя от других цивилизованных соседей может быть и не стоит, – размышлял Николай Христофорович вслух. Да к тому же наша система она не чисто русская – наряду с верстами и аршинами использовать дюймы и линии тоже несколько – то даже странно. Будь она сугубо самобытной – это еще бы имело серьезное значение как предмет национальной гордости… Было видно мысль эта уже заняла в голове Председателя Совета министров свое место.
– Вот видите – тут есть о чем подумать! – кивнул Георгий. И я буду рад узнать ваши соображения касательно наилучшей системы мер и весов…
31 сентября 1889 года. Зимний дворец
Где-то в глубине анфилады комнат щелкнул дверной замок. Послышались быстрые, чуть пристукивающие каблучками шаги… «Флигель» машинально вскочил, нервно оправляя мундир…
Георгий тоже поднялся готовясь приветствовать матушку…
Мария Федоровна вошла в сопровождении только двух фрейлин. Пожилой статс-дамы Нелидовской какой то новой – причем явно не из тех самых – невысокая полноватая брюнетка с невыразительным лицом…
Обменявшись поцелуям мать и сын устроились в гостиной, в ожидании когда принесут кофе и горячий шоколад…
Начался обычный разговор – справились о здоровье друг друга, рассказали пару милых анекдотов.
Вот и кофе и шоколад были выпиты, а пирожные съедены…
– Георгий, – начала maman. Он понял что сейчас собственно и начнется разговор рад которого вдовствующая государыня его навестила. Георгий – я буду говорить с вами не только как мать, но как ваша первая подданная – как изволил выражаться мой тесть и ваш дед. Вам нужно как можно скорее вступить в брак.