После этих слов Тимур, вопреки ожиданиям, прижался сильней.

— Это будет даже забавно, — прошептал он. — Надо бы обновить.

И прижался к моей шее, с силой втягивая кожу. Совсем как…

— Ты! — теперь я не сдерживалась и от души колотила мужчину по плечам и спине. Внезапно он отступил, но теперь я готова была сама броситься на него…для того, чтобы расцарапать лицо.

— Еще увидимся, — усмехнулся Тимур, увеличивая между нами расстояние. — И не думай, что Гриша меньший ублюдок, чем я.

Уж что, а это мне известно.

Оставшись одна, сделала единственную логичную вещь — вытащила шпильки и прикрыла шею волосами.

В зал вернулась с чувством абсолютной ненавести ко всем окружающим и даже не пыталась это скрыть. К началу гришиной речи опоздала, поэтому к сцене пришлось протискиваться, расталкивая людей.

— И в конце хотелось бы поблагодарить всех присутствующих за то, что пришли и разделили с нами этот праздник. Но выпить попрошу вас не за новую компанию GCQ, а за мою прекрасную невесту, — Гриша протянул руку, и мне ничего не оставалось, кроме как подняться к нему.

Повсюду начали слышаться аплодисменты и поощрительные возгласы. Я старалась не смотреть на толпу, но взгляд сам выловил статную фигуру Тимура, который стоял сбоку от сцены.

— Спасибо, что ты со мной, — довольно трепетно произнес Гриша. Такой актерский талант пропадает.

Я судорожно пыталась сообразить, что ответить, как из зала начали кричать "горько".

Мой первый настоящий поцелуй произошел на сцене, с липовым женихом, под пристальным взглядом сотни незнакомых людей…через 10 минут после того, как другой мужчина в очередной раз поставил мне засос.

Сколько себя помню, я всегда стремилась к одиночеству, потому что, как говорит доктор Хаус, все лгут.

Первый раз столкнулась с этим явлением, когда в детском саду моя подружка рассказала всем, что я ела червей. И все поверили. Так я перестала доверять обществу.

Дальше было серьезней: мама сказала, что любит меня и через считанные часы лупила ремнем за пролитую на постель краску. Отец же всегда говорил маме, что любит ее. В 12 лет я узнала, что у него постоянно были любовницы. Так я перестала доверять родителям.

Я спрятала своего внутреннего ребенка ото всех, теперь, если он и плачет, то никто не слышит. Иногда задаюсь целью перебороть детские обиды и стать открытой этому миру, ведь есть же хорошие люди. Но привычки сильнее разума. Они формировались во мне годами и, кажется, закрепились на генетическом уровне.

Первая — не вступать в споры. Это бессмысленное и утомительное занятие, в котором люди обычно выставляют себя полными идиотами.

Вторая — все делать самой. Ты свободен, если никому ничего не должен.

Третья — отгородиться от окружающих. Для поддержания стабильных взаимоотношений нужны деньги, время и желание. Ничем из этого я не обладаю.

И четвертая — врать. Парадоксально при моей любви к правде, но, нужно признать, ложь очень полезна. Она защищает меня и никому не наносит вреда.

До сих пор не понимаю, как я с таким набором асоциальных привычек была втянута в авантюру с подставной невестой. Разумеется, я продалась. Перспектива лучшей жизни манила, и плата за нее не нарушала мой моральный кодекс. Но сам факт того, что события привели именно к такому исходу, заставляет задуматься. Что это: судьба, провидение или, может, обычное невезение?

***

— Скажу честно, ты не справилась, — заявил Гриша в машине. Водителю было велено пока подождать на улице. — Тебе нужно поработать над собой.

Не ожидала услышать критику в свой адрес. И без этого мероприятие далось очень тяжело.

— Какая разница, как меня воспримут? Важна лишь моя роль. Временная, кстати говоря, — я старалась сдерживать эмоции, но злые нотки все равно проскользнули.

— А ты тут не при чем. Должны воспринимать нас. Как пару, будущих мужа и жену. Выглядеть влюбленной твоя прямая обязанность, — жестко заключил Гриша.

Он был абсолютно прав, и сказать тут нечего. Не могу же я поведать о всех своих злоключениях, которые в основном связаны с его главным врагом.

— Прости, — сдалась я.

Мужчина глубоко взохнул, явно успокаиваясь после моих слов.

— Ты растерялась, я понимаю, — теперь его голос звучал мягко. — В следущий раз будет легче, обещаю.

Гриша привлек меня к себе, обнимая, и напряжение, копившееся внутри очень долго, сразу ушло. Я не испытывала к нему никаких романтических чувств, до сих пор боялась, но потребность в обычном человеческом участии сделала свое дело, и я расслабилась.