Из объединений второго эшелона первой определилась задача 5-й гвардейской танковой армии. Мы решили ввести ее в сражение в первый же день наступления на стыке 6-й гвардейской и 43-й армий для развития успеха в направлении на Жораны, Клайпеда. Предполагалось, что уже к концу второго дня наступления ее корпуса должны углубиться на 60 километров, а в дальнейшем прорваться к Балтийскому морю на рубеже Паланга, Клайпеда.

4-й ударной и 51-й армиям были поначалу поставлены задачи: высвободить войска 6-й гвардейской и 43-й армий, приняв от них занимаемые ими рубежи, а затем сдать свои полосы обороны войскам 2-ю Прибалтийского фронта и сосредоточиться в тыловых районах, которые мы выбрали севернее Шяуляя.

В составе 4-й ударной армии оставались 14, 60, 83 и 84-й стрелковые корпуса. 51-я армия сохранила в своем составе 1-й гвардейский, 10-й и 63-и стрелковые корпуса, силами которых она отражала августовский контрудар фашистских танковых дивизий. В нашем резерве мы решили оставить 3-й гвардейский мехкорпус генерала В. Т. Обухова, которому пришлось столько вынести в предыдущих боях, что возникла острая необходимость в его пополнении.

Сложные задачи выпали и на долю 3-й воздушной армии. Она должна была прежде всего максимально активизировать ведение воздушной разводки, особенно на клайпедском направлении. Только авиация могла помочь нашей разведке уточнить группировку оборонявшихся там фашистских сил. Важную роль должна была сыграть она, прикрывая с воздуха перегруппировки армий фронта на новое направление, а также противодействуя налетам фашистской авиации по сосредоточившимся для наступления войскам и важным объектам тыла фронта. Перед наступлением воздушная армия осуществляла мощную авиационную подготовку атаки, а с началом его должна была прикрывать наши войска от ударов с воздуха, бомбя и штурмуя оборону и идущие к фронту резервы врага.

Постановка задач — это только начало огромной работы. Мы должны были незаметно для противника вывести части из боя, сдать занимаемые рубежи 2-му Прибалтийскому фронту и передислоцировать на расстояния от 80 до 240 километров войска пяти общевойсковых и одной танковой армий, а также двух танковых, одного механизированного корпусов и двух стрелковых корпусов, переданных нашему фронту Ставкой из состава 2-го Прибалтийского фронта. Кроме того, предстояло перебазировать на новое направление часть авиации. Перегруппировке и перевозкам подлежали (с учетом сил 2-го Прибалтийского) 500 тысяч человек, более 9 тысяч орудий и минометов и свыше 1300 танков и самоходных артиллерийских установок и масса различных материальных средств. Надо ли пояснять, насколько трудна эта задача?!

При подготовке наступления мы всегда считали одной из самых важных и неотложных забот всемерное обеспечение скрытности. На этот раз мы постарались реализовать все имевшиеся у нас возможности. Прежде всего, как обычно, максимально ограничили круг лиц, которые знали цель намеченных командованием фронта мероприятий. Были запрещены какие-либо переговоры по всем средствам связи о вопросах наступления, тщательно спланирована и обеспечена была скрытность перегруппировки войск на новое направление. Этому способствовала и хорошо налаженная штабом комендантская служба. Генерал В. В. Курасов был блестящим ее организатором. Строго-настрого запретили мы проводить рекогносцировку местности в районе наступления большими группами и в офицерском обмундировании. Генералам и офицерам было разрешено появляться у переднего края обороны только в красноармейском обмундировании или в маскировочных халатах. Было, также, запрещено передвижение войск и техники в светлое время суток.

Но на этот раз мы не ограничились лишь мерами маскировки, а решили активно дезинформировать противника о наших намерениях, прежде всего, генералам П. Ф. Малышеву н В. Т. Обухову было приказано демонстрировать возобновление наступления на Ригу с юга: активизировать все виды разведки, совершать перегруппировки войск, показывать движение автотранспорта к линии фртота и т. д. По проводным средствам связи специально подготовленные командиры вели переговоры, связанные с подготовкой к возобновлению наступления, и так далее.

Такая же задача была поставлена генералу Крейзеру в районе Елгавы. А под Шяуляем, наоборот, были организованы демонстративные оборонительные работы: усиливались заграждения, углублялись окопы, разветвлялась сеть ходов сообщения, по телефонной сети разговоры велись только по вопросам укрепления обороны.

Творчески потрудились в ходе подготовки артиллерийского обеспечения операции генерал Н. М. Хлебников и его штаб. Несмотря на то, что у нас были достаточно высокие артиллерийские плотности, чтобы обеспечить поддержку атаки двойным огневым валом, артиллеристы совершенно разумно предложили поддержать атаку пехоты и танков методом последовательного сосредоточения огня, да и то лишь на глубину 2–2,5 километра. Такой метод артиллерийской поддержки атаки соответствовал очаговому и неглубокому характеру первой оборонительной полосы. И это в свою очередь гарантировало большую экономию боеприпасов. Так же напряженно и плодотворно работали все другие службы.

Но как мы не торопились, а отпущенные на подготовку наступления 6 суток таяли молниеносно. 1 октября невозмутимый обычно В. В. Курасов пришел ко мне в весьма возбужденном состоянии.

— Не успеваем к назначеиному сроку, товарищ командующий! — начал он прямо с порога. — Задыхается штаб, изматываются войска, работы еще уйма, а уже время докладывать о готовности к наступлению.

Я сразу обезоружил Владимира Васильевича согласием просить А. М. Василевского отсрочить на пару суток начало наступления. Мы доложили ему точный растет времени, необходимого на завершение подготовки, и маршал обещал выпросить у Ставки еще два дня.

Ставка разрешила начать наступление 5 октября. К этому сроку надо было успеть во что бы то ни стало. И почти все генералы и офицеры фронтового управления разъехались по войскам для контроля за подготовкой к наступлению и оказания помощи.

Генерал Д. С. Леонов, начальник политического управления фронта генерал М. Ф. Дребеднев, его заместители полковники Медведев и Филатов, начальник организационно-инструкторского отдела полковник Диброва и другие политработники постоянно находились в войсках. Огромное моральное воздействие оказывало на бойцов в командиров освещение материалов Государственной Чрезвычайной Комиссии по расследованию злодеяний фашистов. После одной из бесед, в ходе которой было рассказано о зверской расправе фашистов над несколькими тысячами советских граждан в Жагаре, вблизи от района предстоящего нашего наступления, солдат Безногих сказал: