Через некоторое время с другой стороны к месту засады подошла еще одна группа гитлеровцев численностью около двадцати человек. Лейтенант приказал пленному немецкому офицеру выйти навстречу и объявить, что солдаты окружены и должны сдаться. Тот вынужден был выполнить это требование. Вражеские солдаты сложили оружие. Только двое из них бросились бежать, но один из беглецов упал, сраженный автоматной очередью.

Как только гитлеровцы обнаружили группу лейтенанта Н. Ф. Омелечко, они открыли по ней минометный огонь и перешли в атаку. Но она была отбита с большими потерями для фашистов. Омелечко был ранен, но остался в строю. Повторную атаку фашисты провели ротой пехоты при поддержке трех танков. Это совпало с началом штурма вражеского опорного пункта Полики, что еще более приподняло боевой дух бойцов, принявших неравный бой. Лейтенант тут же вызвал огонь артиллерии по противнику. Из этой жестокой схватки гвардейцы вышли победителями. В бою с исключительной самоотверженностью сражались лейтенант Николай Омелечко и пулеметчик его роты Федор Сисейкин. Оба они были удостоены высшей награды Родины — звания Героя Советского Союза.

Еще один замечательный подвиг совершили четыре стрелка из другой части. Наша артиллерия в ходе наступления подбила прямой наводкой несколько танков противника. Возле одного из них разыгрался драматический эпизод. Автоматчикам гвардии сержантам Серых и Кирилову, гвардии рядовым Гаврилову и Галактионову командир роты приказал охранять поврежденную машину. День клонился к вечеру, гвардейцы лежали на снегу, внимательно просматривая холмистую местность. Вдруг из-за пригорка показались немецкие солдаты, которые шли во весь рост к танку. Когда они были совсем близко, сержант Серых скомандовал «Огонь!» и сам полоснул по гитлеровцам из автомата. Было скошено немало солдат, но остальные залегли, а затем перебежками снова бросились вперед. Но четверка гвардейцев не спасовала и вновь хладнокровно разила врагов. Уцелевшие фашисты не выдержали, повернули назад и скрылись за холмом.

— Неужели гады еще полезут? — сказал Гаврилов.

Да, гитлеровцы пошли снова. Быстро перемахнув высотку, ведя огонь на ходу, они приблизились на 50 метров. И вновь четыре струи метких пуль встретили их. Гвардейцы били без промаха. Враг отступил, оставив на недступах к танку груду трупов. Гвардейцы проверили оружие, патроны были на исходе. Между тем послышался шум мотора, и перед нашими автоматчиками появился вражеский танк, за которым двигались пехотинцы. Гвардейцы открыли огонь по смотровым щелям, но машина, поливая снег свинцом, ползла прямо на них.

Вдруг с нашей стороны раздался выстрел. Немецкий танк вздрогнул и остановился. Это наши бронебойщики по приказу командира поспешили на выручку своим автоматчикам. Четверка храбрецов пустила в ход последние граниты. Оставшиеся в живых гитлеровцы бросились наутек.

На склоне холма валялось несколько десятков вражеских трупов.

Этому подвигу поэт Лев Ошанин, находившийся в нашей армии, посвятил следующие строки: [51]

Итак, в результате успешных боев 26 и 27 февраля части центра ударной группировки продвинулись вперед на 5–6 километров, преодолев густую сеть оборонительных заграждений. За первую неделю наступательных боев они взломали главную полосу сопротивления противника на участке Дмитриевка, Высокая и овладели рядом опорных пунктов, на его тыловом оборонительном рубеже.

Для жиздринской группировки, врага 27 февраля, сложилась кризисная ситуация, так как за время ожесточенных пятидневных боев соединения нашей армии нанесли ей серьезные потери в живой силе и технике. К тому же немецко-фашистскому командованию не удалось подтянуть на участок прорыва достаточное количество оперативных резервов для отражения нашего наступления. В этот момент нам следовало безотлагательно ввести в сражение 9-й танковый корпус. С его помощью мы смогли бы завершить разгром врага под Жиздрой. Однако командование фронта не дало вам санкции на ввод в действие этого корпуса.

Фактически же, мы к исходу 27 февраля смогли дополнительно использовать лишь одну нашу 217-ю стрелковую дивизию, да и то не полностью. По моей настойчивой просьбе командующий фронтом генерал И. С. Конев разрешил снять с пассивного участка дивизии два ее стрелковых полка. Командиру этого соединения полковнику Ефиму Васильевичу Рыжикову была поставлена задача 28 февраля форсировать реку Ясенок, во взаимодействии с частями 97-й дивизии Я. С. Воробьева овладеть поселком Ясенок и выйти на рубеж Островский, Дубищи. Но к сожалению, сил у Рыжикова для этого было слишком мало.

Вскоре вражеское командование подкрепило свои потрепанные 208-ю и 211-ю пехотные дивизии свежими полнокровными 239-й, 321-й пехотными, 5-й и 9-й танковыми дивизиями, переброшенными из района Ржева и Вязьмы. На 1 марта на фронте прорыва соотношение сил сложилось так, что против шести дивизий противника, из коих две были танковыми, мы располагали восемью стрелковыми дивизиями. Наше общее превосходство было мизерным, а по танкам враг превосходил нас в 3 раза. Преимущество же в огневых средствах уравновесилось прочностью укреплений и использованием врагом естественных выгод местности для усиления обороны.