Это признание врага весьма знаменательно. Мы были в тот момент очень близки к цели — к тому, чтобы отсечь всю орловскую группировку от ее коммуникаций. Но к сожалению, сил у нас осталось для зтого очень и очень мало: на Хотынец наступали всего две ослабленные дивизии.

От Хотынца нас отделяли каких-нибудь 15–20 километров. Быстрое продвижение в этом направлении, судя по всему, было неожиданным и для нашего командования: у него не оказалось поблизости дополнительных сил, необходимых для развития успеха. Теперь Ставка спешно перебрасывала сюда из своих стратегических резервов 11-ю общевойсковую и 4-ю танковую армии. Однако они еще не были полностью сформированы и находились далеко от района предстоящих действий. Так что пока приходилось рассчитывать только на себя.

Но вот наконец мы узнали, что наш новый сосед, 11-я общевойсковая армия под комаядаванием моего друга, боевого генерала И. И. Федюнинского, пошла в наступление. Ее войска двигались правее нас. За два-три дня они углубились на запад на 15 километров. Однако подоспевшие резервы врага приостановили их дальнейшее движение. Произошло это на подступах к Хвастовичам, то есть значительно севернее Хотынца.

И все-таки 11-я армия во многом помогла нам. Она прикрыла наш фланг, отвлекла на себя крупные соединения противника и дала нам возможность свободнее маневрировать силами.

Передав свои участки войскам генерала И. И. Федюнинского, наши 31-я гвардейская и 169-я стрелковая дивизии начали выдвигаться на хотынецкое направление, где с 25 июля разгорелись чрезвычайно ожесточенные бои. Стремясь удержать в своих руках железную дорогу, противник бросил сюда все, что мог собрать в тылу, вплоть до охранных частей, саперных и автопарковых батальонов, а также значительное количество танков и артиллерии. Сюда же он вынужден был повернуть подошедшую из-под Белгорода моторизованную дивизию «Великая Германия». 25 июля противник нанес контрудар по 11-й и 16-й гвардейским дивизиям. Наши бойцы героически сдерживали натиск. Вновь назначенный командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерал Иван Федорович Федюнькин 27 июля ввел в бой подошедшую к линии фронта 31-ю гвардейскую стрелковую дивизию. При поддержке небольшого количества танков она решительно атаковала противника. Завязались упорные встречные бои, и линия фронта здесь все время перемещалась то на юг, то на север. Только к 4 августа она стабилизировалась на рубеже Пыряткино, Алехино, Алисово, Изморозень, то есть в 15 километрах к северу от железной дороги Орел — Брянск.

Приведу лишь один эпизод, чтобы дать читателю представление об ожесточенности боев на этом участке.

Вражеские танки, пытавшиеся атаковать стык 31-й и 11-й гвардейских стрелковых дивизий, были отброшены мощным огнем нашей артиллерии. В поисках укрытия от огня гитлеровцы повернули к ближайшему лесу, но там стояли в засаде наши тридцатьчетверки и орудия прямой наводки. Предоставляю слово участнику этого боя командиру артполка 11-й гвардейской дивизии В. П. Семенко:

— Мы открыли ураганный огонь. Наши орудия стреляли прямой наводкой. Было видно, как снаряды бьют в броню «тигров». После такого попадания танк останавливался, но потом снова полз на нас, изрыгая огонь и смерть. Неужели эти чудовища неуязвимы для наших пушек? Но вот один из «тигров» завертелся на месте. Ага, гусеницу ему перебили! И тотчас батарейцы сорокового гвардейского стрелкового послали в поврежденный танк еще несколько снарядов пятидесятисемимиллиметровой пушки. У «тигра» заклинило башню. Бронированное чудовище стало беспомощным. И дело пошло веселое! Только за этот один жаркий летний день частями одиннадцатой гвардейской дивизии с помощью танков было подбито сорок три вражеские боевые машины, среди них до десятка «тигров» и «пантер». Находившиеся в засаде артиллеристы Бектасов и Бибиков подбили восемь танков, командир орудия старший сержант Алексеенко вывел из строя танк и самоходное орудие, наводчик Серганов из своего орудия уничтожил три танка, а бронебойщики Громов и Найденов сожгли три «фердинанда»…

Отлично поработали и орудийные расчеты полковой артиллерии 40-го гвардейского стрелкового полка под командованием начальника артиллерии этой части майора Р. А. Валиева. Дивизионная газета «За Родину» в те дни поместила частушку:

24 июля на наш КП прибыли командующий фронтом генерал-полковник В. Д. Соколовский, командующий 4-й танковой армией генерал-лейтенант В. М. Баданов и член Военного совета этой армии генерал-майор В. Г. Гуляев, Баданова я знал еще с осени 1942 года по Юго-Западному направлению. Это был опытный командир крупных танковых соединений. В битве на Волге отлично действовал танковый корпус, которым он командовал. Теперь генерал Баданов получил повышение: был назначен командующим танковой армией. У него сейчас полтысячи новых могучих машин, только что сошедших с конвейера, и еще 5-й и 25-й танковые корпуса, переданные нами. Казалось, двинь эту махину — и она все сметет на своем пути. Но у нас был уже немалый опыт прогрызания прочной, глубоко эшелонированной обороны на резко пересеченной местности, и я сомневался, разумно ли вводить в сражение такую массу танков без соответствующей подготовки и обеспечения прорыва. Танки могут, что называется, увязнуть в обороне противника и понести неоправданные потери. Не лучше ли ввести армию на хотынецком направлении: там и условия для действия танков лучше, да и само это направление становится решающим. Но генерал В. Д. Соколовский стоял на своем: танки пойдут на Болхов. Тогда я попросил дать мне несколько дней, чтобы подготовить ввод танковой армии в полосе действий 8-го гвардейского корпуса. В. М. Баданов стал горячо доказывать, что танковая армия и сама сумеет прорвать оборону и разгромить противника. Поскольку его мнение соответствовало замыслу командующего фронтом, было решено вводить танковую армию на болховском направлении с ходу.

Выполняя приказ командующего фронтом, соединения 8-го гвардейского стрелкового корпуса с утра 26 июля возобновили наступление и начали медленно продвигаться вперед. Через некоторое время 11-й танковый и 6-й гвардейский механизированный корпуса 4-й танковой армии, обогнав боевые порядки стрелковых соединений, устремились в атаку. На рубеже Прилепы, Лунево, Малая Чернь, Шумово они натолкнулись на очень мощную противотанковую оборону. Оба корпуса несли серьезные потери в боевых машинах, главным образом, от огня закопанных и замаскированных вражеских танков и самоходок. В тот день, несмотря ни всю энергию генерала В. М. Баданова, танкисты продвинулись незначительно. На следующее утро из-за левого фланга 6-го гвардейского механизированного корпуса вырвались вперед машины 30-го Добровольческого Уральского танкового корпуса. Вели их вчерашние уральские рабочие, люди отчаянной смелости. Грозной лавиной атаковали они вражеские позиции. Не спасли гитлеровцев ни авиационные налеты на уральцев, ни яростные контратаки. Они начали отходить. Танкисты ринулись в преследование.

28 июля в Болхов с северо-востока вступил 26-й стрелковый корпус генерала К. М. Эрастова из 61-й армии. В ходе боев болховская группировка немцев была разгромлена; она потеряла свыше 55 тысяч солдат и офицеров, 376 орудий, очень много танков, причем 74 машины были захвачены исправными.

Теперь, когда с болховской группировкой было покончено, мы смогли усилить нажим на хотынецком направлении. К тому времени подошел выделенный нам 2-й гвардейский кавкорпус. Одновременно с продвижением к Хотынцу, где мы встречали упорное сопротивление врага, решили нанести мощный удар западнее, в направлении Карачева. С этой целью 16-й гвардейский стрелковый, 2-й гвардейский кавалерийский и 1-й танковый корпуса были объединены в оперативную группу, которую возглавил командир 2-го гвардейского кавкорпуса генерал-майор Владимир Викторович Крюков. Задача ее — захватить Карачев и развивать далее наступление на Брянск. Генерал Крюков решил нанести главный удар с рубежа Алехино, Алисово. Но из-за начавшегося вражеского контрудара в районе Алехина разгорелись бои. Командующий оперативной группой приказал главным силам 16-го гвардейского стрелкового и 1-го танкового корпусов отражать контратаки противника, а кавалерийскому корпусу нанести удар в юго-западном направлении на Пасеку, Семеновку.

В первые дни наступления соединения кавкорпуса и 1-я гвардейская стрелковая дивизия продвинулись на 15–20 километров, но затем были остановлены контратаками подошедших из Брянска резервов и частей 707-й охранной дивизии противника.

Назначение командующим столь крупной и разнородной по своему составу группой войск командира кавалерийского корпуса оказалось, к сожалению, неудачным. Лихой кавалерист, генерал Крюков был слишком привержен к своему роду войск. Он по-прежнему действовал как командир кавкорпуса, рассчитывая преимущественно на своих конников, хотя в современной войне одной кавалерией успеха не добиться. Единого войскового организма не получилось: стрелковые, танковые и кавалерийские части, фактически, действовали сами по себе.