Он ей что-то сыграл на своей гитаре, а она потом была не против, чтобы потрахаться на ее чемодане.

Такой вот сюжет. Но, на чемодане, оказалось, очень неудобно кого-то трахать. Даже если он большой, даже если с длинной выдвижной ручкой.

Снимали, а все без толку, неестественно, ванильно. С начала чемодан все время падал, потом член у факера. Потом упало настроение у режиссера, то есть у меня. А когда падает настроение у режиссера, то это распространяется на всю съемочную группу. Даже вообще распространяется. Я заметил, что когда у меня падает настроение, то даже охранники в вестибюле становятся каким-то мрачными. Да что там охранники… электричество моргает. Вот так я болею за результат, что это чувствуют всё и все вокруг.

Настроение упало, пошли курить. Сидим втроем. Девушка, Ама Бергман, положила ноги на свой чемодан, лениво копается в телефоне. За пять часов съемок она уже привыкла его (чемодан) все время катать за собой, вот и взяла в курилку.

Факер, Володя, лениво мастурбирует и курит. Я замечаю, что движения руки Амы по экрану, чем-то похожи на движения Вовы по члену. Тут я и подумал: На хрен чемодан! И, перекроил весь сюжет.

Получилось так. Бергман сидела в одной комнате и лениво копалась в телефоне. Благо, делать это у всех получается хорошо. Хоть на камеру, хоть без камеры. А, Вова, сидел в другой комнате и тоже лениво копался в телефоне.

Потом, – завязка. Он видит что-то на экране, его движения большим пальцем ему что-то напоминают. Он начинает мастурбировать. Его член быстро встает (во-первых, он факер, а, во-вторых, это же кино), он фотографирует его на телефон и отправляет.

Дальше начинается драматургия (коллизия), связанная с Амой. Она получает фото (как мы понимаем, от Вовы) и лезет рукой под юбку, начинает там водить туда-сюда, почти как по телефону.

Короче, вся эта прелюдия с телефонами и вялым онанизмом длится секунд тридцать. В проне важно – не утомить зрителя слишком долгими прелюдиями. Но, и завязку какую-то нужно дать. Иначе, не будет вовлечения. В начале должно быть «как у всех», как в обычной жизни.

После этих тридцати секунд, Вова, как будто, приходит к ней. И трахает. Только уже без чемодана. На фиг чемодан! И вообще, не всякий реквизит должен работать. В этом я много раз убеждался. Но, почему-то все время хочется по принципу индийского кино: уж если ружье висит на стене, то…

Снимать такую ванильную историю, типа как с Амой Бергман и Вовой, нужно пять часов с кучей дублей. С начала все нервничают, это нормально. Иногда актер видит другого актера в первый раз. А вот, спустя пять минут знакомства, уже нужно совать что-то друг в друга, в лучшем случае, если только свои половые органы.

Поэтому, первый час все знакомятся, разогреваются, начинают что-то делать, потом ругаются, потом обижаются, потом наступают такой момент, когда всех уже все достало. Режиссер раздражается на каждую мелочь, девушка (или девушки) капризничают по любому поводу, факер (это обычно самый адекватный член съемочной группы, не считая гримеров и осветителей) никак не может поднять член.

Тут что-то происходит. Иногда, что-то хорошее. Если повезет, даже – гениальное. Искра, как я это называю. Отваливается лишнее. Лишний реквизит, лишние ненужные прелюдии, вставки, диалоги.

По стадиям, очень похоже на строительство мостов. Только там хронометраж другой. В съемке порно – часы, там – месяцы и даже годы. Там – лишние опоры и фермы «отваливаются», здесь – элементы сюжета, ненужные украшательства, мешающие драматургии.

Еще и поэтому, я предпочел строительству – съемки порно. Представляете, когда все ходят обиженные друг на друга – месяцами!? Ужас. Такое бывает в проектной группе когда проектирую и строят большой мост несколько лет.

Но, одно дело, ванильные сцены. Другое – хард. Тяжело, напряженно. В харде все должно быть жестко, быстро, без обид и проволочек. Когда снимаешь хард, обидам место уже – после того, как, а не «во время».

В харде «искра» должна разгореться сразу. Это сложно. Зато без всяких «твоя-моя не понимай». Поэтому, я люблю хард. «Твоя-моя не понимай» мне и в строительстве мостов хватает.

Зрители тоже очень любят хард. У хардовых сцен, даже у таких нелепых, как всякие гангбэнги18, без намека на режиссуру и монтаж, всегда высокие рейтинги и просмотры. «Искра» есть, и это главное.

Хард есть хард. – как говорит один мой коллега, бывший дзэн-буддист. Раньше он говорил: дзэн есть дзэн. Теперь переключился на хард и правильно сделал.

В харде я люблю участвовать в роли факера и снимать POV. Чтобы без проволочек, без обид, без капризов. Обижаться потом будем. Берешь в руки экшен-камеру и пошел. На фиг сценарий, к черту реквизит.

Без лишних вещей и заморочек, даже начинаешь немного по-другому все осознавать, правильнее, ближе к жизни. Тот, другой мир становится очень реальным.

Недавно, во время съемки одного харда, я, наконец, понял происхождение поговорки «притянуто за уши». Почему как и для чего, кого-то притягивают за уши.