С твердым намерением расчитаться за спасение своей жизни, я попросила его остановиться и съехать с дороги – под предлогом, что мне вдруг стало нехорошо -- и, оглядевшись, быстренько залезла к нему на колени. Еще из фильмов я знала, что водительское сиденье у спортивных кабриолетов откидывается ну просто о-о-чень далеко…

Вот только у меня ничего не вышло. Нет, от долгого и жадного поцелуя Ник не отказался, отнюдь. И, сидя на нем, я отлично чувствовала, что он вполне не против... пойти дальше. Но, почему-то, не пошел. И мне не позволил. Хотя я смогла бы… ох, как смогла бы! Достаточно было еще пару минут поелозить по этой замечательной, оттягивающей его брюки выпуклости, и я бы точно довела себя до вполне полноценного удовольствия. Но Ник остановил меня, железной рукой удержав и приподняв мои бедра над своими.

– Позже, - рявкнул на меня низким, хриплым от возбуждения голосом.

– Ну, почему?... – простонала я ему в рот, пытаясь урвать последний поцелуй.

Он снял меня с себя и усадил обратно в кресло.

– Потому что я так сказал.

Всю дорогу я дулась. Доминант хревнов! Да что он о себе возомнил? На него буквально налазят – бери меня со всеми потрохами… а он, видите ли, еще и нос воротит. Вот сейчас приеду, запрусь в ванной и устрою себе разрядку по высшему уровню.

Уже подъезжая к поместью, Ник остановился в тени раскидистого клена… и засосал меня так, что минут пять отдышаться не могла. А потом приказал.

– Ничего чтоб без меня сама не делала. Ослушаешься – пойму. И вообще ничего не получишь.

Нет, ну не гад?

Высадил он меня, немного не доезжая до ворот с охранником, и последние двести метров я шла пешком – благо нога уже почти не болела.

А потом, в нашей с Ксюхой комнате, у меня началась сильнейшая паническая атака. Какие там оргазмы... Я вдруг поняла, что в любую минуту в наш колледж может нагрянуть наряд полиции, которая наденет на Ника наручники и увезет его в тюрьму – надолго, а возможно, и навсегда. И я буду в этом виновата. Потому что герцог ты или простолюдин – убийство есть убийство, а тем более тройное.

У меня вдруг поднялась температура, я долго не могла вдохнуть полной грудью, а руки тряслись, как у нашего московского дворника дяди Валеры после трех дней запоя. Пришлось снова вызывать медсестру Дорис, которая почему-то решила, что я злоупотребляю Перкосетом, забрала баночку и принесла мне настой валерьяны с боярышником. Отчасти это помогло – трястись я перестала, но все еще вздрагивала от каждого постороннего звука.

Однако часы шли, а никто за Ником не приезжал. Тогда я заставила себя встать и пошла копаться в интернете в поисках новостей о том, как двадцатого июня неизвестный в упор расстрелял троих подвыпивших гуляк в темной аллее за клубом. Но так ничего и не нашла. Наверняка, о телах своих «сгоревших на производстве» наемников спецслужба Храмовников заботилась с таким же мастерством и изяществом, как и о тех, кто ей мешал.

Ну, хоть за что-то можно быть благодарной этим ублюдкам.

Я успокоилась, вытащила из рюкзака книжку по средневековой истории и завалилась с ней на кровать. Гарантированно, что даже не подумаю ни о чем сексуальном, пока эта штука у меня перед глазами. Вот так теперь и буду ходить – с учебником средневековой истории в руках. Во всяком случае до тех пор, пока его высочество не соизволит снизойти до моего истосковавшегося тела.

***

– Лик, поговорить надо.

Я вздрогнула и подняла глаза. В дверях комнаты стояла Самойлова.

 - Чего?

Катька села рядом на кровати и вытащила из кармана телефон.

– Похоже, Майлс решил, что договор наш не исключает разъезды по заграницам с блядями… - и она показала мне селфи, на которой Майлс, раздетый до старомодных, облегающих плавок, возлежал на топчане в обнимку с топлес блондинкой. – Это он на Фейсбуке своем поставил.

Я непонимающе посмотрела на нее. Какое это имеет ко мне отношение?

– Плохо работаешь, Красновская. Не оправдываешь вложений.

Моя челюсть сама по себе расслабилась и немного отвисла.

– Я что, за несчастные пятнадцать тысяч должна отвечать за облико морале этого нимфомана?

Лицо ее было непроницаемым.

– Ты даже не представляешь себе, что на кону моего пари, Красновская.

Ну уж если она мне отвалила пятнашку и Майлсу полтос… могу себе представить. Вот только у меня маленько планы изменились.

– Слушай… Кать… мы как-бы договаривались только на выпускной и пару раз пообщаться. Ну никак не на то, чтобы я за ним следила и к себе привязывала.

– Добавлю еще двадцатку, - сразу отозвалась Катька, будто ожидала нечто подобного. – Или заложу вас с ректором.

Мне показалось, что земля разверзлась у меня под ногами и дыхнула на меня адскими испражнениями.

– Что ты несешь?
– пролепетала я, чувствуя, что белею, как покойник. Откуда она узнала?! Неужели Ксюха?.. Но ведь и она ничего толком ничего не знает…

Самойлова закатила глаза.

– Слушай вот только давай… эт самое… невинность оскорбленную из себя не строй. У меня по всему колледжу глаза и уши. И очень мало что от них укроется.

Я все еще не могла прийти в себя и молчала, будто воды в рот набрала.