«Согласна ли ты?».

Такова уж формальность. И я обязана была произнести это «да», хотя внутри меня пульсировало уверенное: «Нет, нет, нет!».

Все же я бы предпочла смерть жизни без магии. Это сейчас я знаю, что скоро она вернется. Но если бы я знала, что мой резерв пуст — а восстановить его нет никакой возможности, смогла бы я согласиться на такую жизнь?

Действительно, не стоит тратить ее на самоутверждение над какими-то Владами.

В это время дверца внутри будто бы закрылась, и стучать было бесполезно.

— Спокойной ночи, — отозвался отец.

— Я все равно не усну, — заметила я.

И только тогда позволила себе закрыть дверь, ведущую в мою комнату.

Эта ночь, действительно, выдалась для меня бессонной.

***

— Яна!

Из раздумий меня вывел звонкий мальчишеский голос, прозвучавший над самым ухом. Я с некоторым удивлением взглянула на травинку, которая в моей руке превратилась в несчастные лохмотья, отбросила ее в сторону и подняла голову.

— Мама зовет есть. Сказала мне тебя позвать.

— Я же ещё не прополола, — заметила я, чуть улыбаясь.

Пашка, стоящий в позе «руки в боки», цокнул:

— Это, конечно, плохо… Поешь — и сразу за работу.

Улыбка стала ещё шире. Молодец — парень хозяйственный, с таким не пропадешь. Двоюродную сестрицу припахивает на раз-два.

Пашке через несколько месяцев исполнится шесть лет — он растет крепким, здоровым, улыбчивым, ну и да, практичным мальчиком. Единственный сын в семье. Рожденный спустя три года после того, как в жизни тети, папиной сестры, произошла трагедия.

Мы не любим об этом говорить. Если вдруг кто-то вспоминает ту трагедию в разговорах с отцом, тот упорно меняет тему. А я…

Все-таки хорошо, что тете стерли память. Я бы не смогла жить, если бы в моей жизни случилось такое событие, которое пришлось пережить тете. Сейчас с ней все хорошо, на первый взгляд — уж точно. Но я обрывками помню события, произошедшие почти десятилетие назад. И пережить подобное я не пожелала бы и врагу.

— А знаешь, что говорит мама? — отвлек меня от раздумий Пашка.

— Ну и что же?

Я поднялась с лавочки и взглянула на Пашко сверху-вниз. Он без стеснения подхватил меня за руку и повел ко входу в дом, будто сама я дороги не помнила. Его карие глаза светились лукавством, а на щеках то и дело появлялись две ямочки.

Хороший мальчик. Из него наверняка получился бы хороший черный колдун. Но проблема заключается в другом. Родиться темным магом не самая приятная участь. Мы привыкли, что наша душа — наша магия, и не сможем жить, когда потеряем ее — если, конечно, нам не сотрут память. Но представить на миг, что такой милый, светлый мальчик вдруг станет темным магом…

Мне просто не оставалось выбора. Когда оба из родителей — черные маги, ребенок обязательно станет таким же. Это даже генетика подтверждает. А Пашка…

— Что ты в последнее время стала на себя непохожей. Мама переживает о том, что у тебя случилось, — и Пашка по-взрослому покачал головой. — Тебе не нравится гостить у нас?

— Почему же? — я посмотрела на него большими глазами. — Безумно нравится. Я очень по тебе скучаю, правда. И разговаривать с тобой одно удовольствие.

— Но приезжаешь редко, — упрекнул меня Пашка.

— Учусь, — я вздохнула.

Стало стыдно. Мне, ведьме, черной колдунье, которая проводит ритуалы по вызову демонов — едва ли не запретные, между прочим, и постоянно тусуется в компании — или в отдаление от компании — таких же, как она, стало стыдно.

— Иногда надо отдохнуть… — заметил Пашка.

Кажется, в некоторых аспектах жизни он разбирался получше семнадцатилетней меня.

— Твой дядя тоже так говорит, — сдала я отца. — Постараюсь отдыхать, Паша. И приезжать к вам почаще. У меня же и хомяк к тому же дома… Его я тоже оставить не могу одного.

— Хомяк… — протянул Пашка восхищенно. Остановился, забыв об обеде.

Ну вот, а я так этому огорчалась. О кошке мечтала. Черной. А кому-то для счастья хватает фразочки про хомяка.

— Может быть, — братец вновь сделал серьезный вид — не хватало только галстука, — дядя разрешит хомяку немного погостить у нас?

— Ой, нет. Навряд ли. То есть, — спохватилась я, — не потому, что дядя настолько злой, а потому, что хомяку будет трудно перенести дорогу, — я вспомнила полтора часа трясучки в жарком автобусе, — лучше ты сам приезжай к хомяку в гости. — И повторила: — Ой, нет…