Показав, в каком удручающем состоянии был приют всего несколько месяцев назад, я переключилась на изменения. Дальше все пошло как по накатанной. Цифры, графики, мимолетные характеристики детей, талантом которых обусловлено то или иное направление деятельности. Преподавательский состав, наставники, сотрудники. Когда я подобралась к теме образования, слово перехватил Реджинальд, за что я была ему искренне благодарна. Совет-то по образованию, а я – хозяйственник. Так что нашему крутому преподавателю, который четко и по делу все презентовал с позиции официального преподавателя моих воспитанников, как я бы не смогла, хотелось если не поцеловать в щеку, то пожать руку. Выручил! Говорил он со своего места и исключительно неприукрашенную правду. Малограмотны, из-за бытовой нагрузки недостаточно читальной и письменной практики. Пока нет возможности всерьез расширять кругозор, но дети работают над собой с редким упорством, занимаясь самоподготовкой. И с гордостью упомянул библиотеку.

– Из трех десятков книжонок, – насмешку в голосе даже не пытались прикрыть.

– Из трех сотен добротных книг, как художественных, так и познавательных, – Реджинальд с успехом отбил иронию одного из членов совета. Голос был столь холодным и колючим, что я сразу вспомнила его прозвище. Шпиль. – Из них – около пятидесяти копий раритетных изданий по профессиям. Даже кулинарная книга есть – «Откровения королевского повара». Пригласим сюда повара, чтобы подтвердить мои слова?

То, что Шпиль многим был как кость в горле, стало понятно сразу после его короткого выступления. Если я вещала в относительной тишине, под редкие смешки и хмыканье, то сейчас начался форменный бедлам, общий лейтмотив которого сводился к тому, что такого не может быть, потому что не может быть никогда. И что идеи Реджинальда обучить отказников грамоте – глупость полнейшая, чему их можно научить? А все его слова о детских успехах не более, чем попытка прикрыть свой зад. Кто ж подтвердит правдивость его слов?

Странно, что король не упоминает проверку. Не вернулись еще? Они бы все подтвердили. Внутри горело нестерпимое желание выяснить правду, любопытство и интерес. Ну как все прошло? Что было? Или сейчас второй этап проверки и проверяют уже меня? Ведь по идее, я не должна была узнать о том, что к нам домой нагрянули нежданные гости. И мои слова сейчас… в противовес отчету проверяющих.

– Вы неправы, – поддержка пришла откуда и не ждали. – Представитель Академии, – ну хоть один додумался представиться, путь и в столь размытом виде. А то болтают все без умолку, а кто выступает, кто оспаривает мои слова…непонятно. – Несколько отказников числятся в студентах нашей Академии. Мы все за ними пристально наблюдаем. И они уже успели нас приятно удивить. Подростки активно прогрессируют – уже сняты блокирующие браслеты. Они прилежны, заинтересованы и сообразительны. Полагаю, на столь ранних этапах, это уже отличный результат.

Этот аргумент стал именно тем рычагом, который помог окончательно остановить спор.

– Присядьте, леди Риштар, – впервые за все это время в тишине прозвучал голос Короля. – Полагаю, мы тут надолго. Давайте поговорим о магах, раз уж речь зашла… Сколько у вас одаренных?

– Благодарю, Ваше Величество. Их тринадцать…

– Из сорока шести воспитанников, – перебил взбудораженный этим фактом секретарь. В мыслях, не к месту, мелькнул образ секретаря, что как мальчишка ерзал в кресле, не в силах удержать азартное возбуждение.

Тринадцать из сорока шести – это больше четверти. Среди присутствующих прокатился шепоток.

– И сколько из них пустышек? – уловив пренебрежение, я поняла, что другого ответа от меня, кроме как «Все пустышки» не ждут. И обрадовалась. Мне есть что на это ответить.

– Спасибо, господин Драунф, – игнорирую последнее высказывания, сделав вид, что не услышала. – Все верно. У семерых ребят уровень дара меньше четверки. У остальных – пятый-шестой. Но это подростки. Эти цифры не приговор. Академия в рамках королевской заботы о сиротах взяла на себя предварительное обучение этих детей, дальше в моих планах помочь им с поступлением на общих основаниях. Время есть, подтянем грамотность, закрепим навыки.

– Неужели отказников в Академию? – Все тот же ироничный голос. В глаза бы ему взглянуть.

– Если они смогут поступить на общих основаниях, то почему нет? Или в уставе прописан запрет на обучение отказников?

Такого в уставе не было. Все, что от ученика требовалось – достаточный уровень подготовки. А уж аристократ он или представитель низших слоев – никого не волновало. Это не значит, что отказникам будут рады под крышей Академии, но официального запрета нет.

– Если смогут… – голос из темноты был пропитан убеждением, что отказнику сдать общие экзамены не под силу, – то, конечно. Почему нет?

Скрипнула зубами от негодования. Они так любую мою идею будут воспринимать? Глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и не вступить в спор с тем, кого даже не вижу. Это им потом мне в глаза смотреть, а не наоборот.

– Обучение в Академии стоит немалых денег, бюджет подобных расходов не предусматривает, – вот еще один пессимист высказался.

– Бюджет вообще не подразумевает затрат на образование отказников, – не ехидничаю, но только глупец не распознает завуалированного упрека. Надоело играть роль кроткой овечки. – Именно поэтому был создан фонд, который успешно пополняется.

Упрек мне не спустили с рук, почти моментально нанеся ответный удар.

– Фонд на ваше имя, ну кто бы мог подумать… что аристократка так ратует за отказников. К слову, из головы никак не выходит ваш образ с весеннего бала. Вы выглядели потрясающе, а ваш наряд… весьма недешев.

Глава 44

Щеки вспыхнули негодованием, по венам растекался жар от столь открытого и необоснованного обвинения. И тем не менее я нахожу в себе силы ответить. Максимально равнодушно, не показывая, как меня задели слова незнакомца.