Ведь не боюсь же?

Глянув на собственное бледное отражение, с вороньим гнездом на голове, синяками под глазами и дрожащими губами, я мрачно констатировала, что видимо того, всё-таки боюсь. Правда, не понятно чего больше: новой рабочей смены или же гипотетической встречи с «любимым» преподавателем. Жаль времени на размышления или попытку найти аргументы «за» самовольный прогул мне не оставили. Марго совсем не деликатно пнула дверь в ванну, напомнив о том, что часики-то тикают. А спорить с ней…

Ну, не безопасно, да. Для нервов, репутации и собственной жизни!

Дальше всё завертелось так, что я удивляться уже не успевала, не то, чтоб как-то возражать. Выдернув из ванной, Марго усадила меня перед зеркалом и принялась наводить марафет. Напевая набивший оскомину хит какой-то новомодной певички, мнившей себя звездой. И лишь убедившись, что результат соответствуют её явно завышенным требованиям (час на макияж, это даже не смешно!), меня погнали одеваться и сооружать причёску. Заплетая мне волосы, Мезенцева чертыхалась, мученически вздыхала и едва не сняла с меня скальп, стянув сложную косу на затылке так, что у меня из глаз искры посыпались.

И только поправив пару прядей, огладив попутно воротник рубашки, она позволила мне посмотреть, что же в итоге получилось.

Что могу сказать? Результат был… Удивительным. Из зеркала на меня смотрела симпатичная брюнетка, с огромными, выразительными глазами и чуть припухлыми красными губами. Без привычных синяков от вечного недосыпа и почти что благородной аристократической бледности. В узких брюках, алой рубашке и чёрном, приталенном жилете с большим вырезом и застёжкой под грудью. Галстук-селёдка, цвета слоновой кости, был скрыт частично жилетом и прекрасно оттенял всю композицию.

Привлекая большую часть внимания к груди и без того подчёркиваемой жилетом.

— Мда… — несколько растерянно протянула, с трудом удержавшись от желания запустить пальцы в волосы на затылке. — А может это… Что-нибудь поскромнее?

— Это и так скромно, — фыркнула Марго и возвела глаза к потолку. После чего глянула на часы на запястье и с сожалением протянула, плохо пряча нотки довольства в голосе. — К тому же, до начала смены осталось полчаса. А тебе ещё надо добраться до клуба. И нет, на мопед ты сядешь только через мой труп, сестрёнка. Только такси, только хардкор!

— Марго…

— Я уже вызвала машину, водитель ждёт, — ангельская улыбка совершенно точно не сочеталась с дьявольским характером и дерзким образом. Марго накрутила на палец красный локон и снисходительно добавила. — И не благодари меня. Считай, что я сегодня твоя фея-крёстная!

— Угу, та самая, которую не пригласили и она принцессу в отместку прокляла!

— Ой, ну это уже мелочи… Тебя за ручку, что ли до машины довести? — подруга вытянула руку, рассматривая свой безупречный, готично-чёрный маникюр.

— Да иду я, иду…

Потратив ещё минут пять на то, чтобы выдать ценные указания младшим членам семьи и спасти от гиперактивного щенка свою кожанку, я нехотя вышла из дома. Чтобы остановиться в нерешительности около служебного входа в «Максимус», ёжась от прохладного ветра. Спрятав руки в карманы куртки, я закусила губу, не обращая внимания на то, что «съедаю» помаду и отчаянно пытаясь набраться храбрости, дабы сделать последний, оставшийся шаг.

Правда, сделать его я так и не смогла. Чьи-то руки обхватили меня за талию, притягивая к широкой мужской груди, не реагируя на мои попытки освободиться. Я собралась, было, заорать и позвать на помощь, когда ухо обжёг горячий, хриплый шёпот:

— Привет, совушка. А я скучал…

Колени предательски дрогнули. По телу прошла тёплая, приятная волна, а сердце заполошно застучало в груди. Вот только язык сработал быстрее, чем я успела его прикусить. И неосознанно прижавшись ближе к мужчине, я в который раз за время нашего знакомства, тихо, но вдохновенно выдала:

— А я по вам нет, Алексей Валерьевич! И… Поставьте меня назад!

— Значит так. Установку со стажировки помнишь? — Алик улыбался так, как будто только что выиграл миллион и сиял не хуже светодиодной лампочки.

Мрачно глядя на пышущего убийственной жизнерадостностью парня, я испытывала острый приступ чёрной зависти. Властелина бара «Максимуса» не смутила ни форма, явно не соответствующая традиционному дресс-коду, ни нездоровый румяней на моём лице. Он даже не стал комментировать размазанную помаду, вместе с взъерошенным видом и взбудораженным состоянием. За что я ему, безусловна, была очень и очень благодарна…

Вот только желание скормить ему килограмма два-три лимонов никуда не пропало. Или хурмы. Может тогда он перестанет так довольно и так широко, во все зубы, улыбаться!