Вот уже вернулся с работы папа и крикнул:

– Что на ужин?

– 32 коробки конфет по 9 кг! – крикнула в ответ мама.

– А ещё 36 коробок вафель по 8 кг! – добавил я.

– Какие ещё коробки? Вы издеваетесь? Мне их на работе хватает…

Папа заглянул на кухню и увидел маму с закатанными рукавами, разделочную доску, посыпанную сухарями, ноутбук с открытым электронным журналом, мои учебники и тетради… но никаких котлет!

– Ужин ещё не готов? – вскричал оголодавший отец.

– А уроки с сыном кто будет делать? – Мама повысила голос в ответ.

– Четыре года ты с ним уроки не делала, а тут вдруг сподобилась? – взревел папа. – Верно говорят: интернет – это зло! Без электронного журнала мы бы не знали, что Вовке задано, и ужинали сейчас спокойно!..

И тут мама решила обидеться. Она всегда обижалась, когда папа правду говорил. Может быть, все женщины так устроены? Наверное, им проще соврать, чтобы было спокойнее. Вот я и врал всегда, будто мне ничего не задано. Или что я всё сам давно сделал.

– И правда, что это я? У ребёнка же отец есть! – Мама подняла на папу оскорблённые глаза. – Или ты просто мимо проходил и заглянул поужинать?

Папа горько усмехнулся, выдвигая вперёд лохматый подбородок. Никто здесь не сомневался, что он собирается задержаться на ночь, тем самым признав отцовские права и обязанности.

Тогда мама продолжила:

– Мы уже почти всё сделали, осталась только физкультура…

– Что? – удивился папа. – По физре теперь тоже домашку задают? У-у-у, какие продвинутые все стали…

Мама развернула к нему электронный журнал, где в графе «физическая культура» было написано «утренняя зарядка, закаливание, силовые упражнения».

– Зарядку разрешаю сделать завтра утром, – смилостивилась мама. – Закаливание после ужина. Но силовые упражнения проверь у него немедленно! А я пока котлеты пожарю.

– Упал – отжался! – скомандовал мне папа.

– Но мы не отжимаемся, мы сейчас на турнике висим… А у нас дома турника нет…

– Отставить разговорчики! – Папа кивнул маме, чтобы та уже жарила котлеты. – Зависать сейчас не время и не место.

Я послушно лёг на живот и с помощью рук попытался оторвать его от пола. Сверху уже понеслись запахи фарша и подсолнечного масла, они укладывались толстым слоем на спину и не давали подняться.

– Ой, как всё у нас запущено! – вздохнул папа. – Мышцы совсем слабые.

– Да какие мышцы, у него даже язык за зубами не держится…

– А чего ты хочешь при таком питании?..

Родители стали радостно ругаться и наконец забыли про меня. Я полежал спокойненько, отдохнул от домашки минут пять, пока не запахло жареным.

– Эй, я уже отжался! – соврал я, но добавил для истины: – Ма, а у тебя котлеты горят!..

Ужин получился с дымком, я пытался выскрести из чёрной зажаренной корки хоть немного мяса, но всё без толку. Тогда отодвинул угольки на край тарелки, погнавшись вилкой за зелёным горошком.

– Будешь плохо есть, совсем ослабнешь, и с тобой произойдёт то же, что с вашей новенькой, как там её? – Папа задумался, с аппетитом похрустывая котлетой. – Романец?

– Романенко, – подсказала мама, но тут лицо её изменилось. – Что ты такое говоришь! – цыкнула она на папу. – Знаешь, что с ней теперь?

И тут случилось необыкновенное: папа поперхнулся, закашлялся, а потом виновато посмотрел на маму, будто извиняется. Слов таких он никогда в жизни не говорил, не попросил прощения, даже когда привёл с прогулки вместо меня соседского мальчика Витеньку. Мама восстановила семью, сбегав во двор и выменяв меня обратно, а соседская няня всё время трепалась по мобильнику на непонятном языке и вообще ничего не заметила. Но до самого позднего вечера папа смотрел на маму именно так – высшая степень раскаяния!

– А что теперь с Романенко? – испуганно переспросил я.

– Ешь, – сказал папа.

А мама промолчала и даже не посмотрела на меня, чтобы я не прочитал у неё в лице чего-нибудь лишнего, непозволительного. В такие минуты на лбу у неё словно загоралось табло «12+», а мне ещё и одиннадцати не исполнилось. Внутри стало как-то пусто и тоскливо, я пронзил корку котлеты и отправил в рот, чтобы заполнить себя хоть чем-то и перестать бояться…