– Да я знаю и благодарен тебе за это, но тут другое. Видишь ли, что бы двигаться дальше, мне для создания специальных печатей нужно провести манипуляции четвертого порядка по предварительно рассчитанным схемам. И тут опыт не поможет. Только аккуратность и точность, а у меня...

– Руки! Покажи руки!
– резко поддавшись вперед, вдруг потребовал Анри и, увидев на нехотя поднятых руках мелко дрожащие пальцы, нахмурился.

– А теперь, закатай рукав, - продолжил он внезапно серьезным голосом. Люцифиано криво усмехнулся.

– Можешь не проводить расследование. Да, я их принимал.

– Но зачем?!

– Иначе просто не смог сделать все то, что ты видел. Сил бы не хватило. Извини, но их у меня было гораздо меньше, чем я показывал.

– И давно? Как часто?

...

– ДАВНО?!

– ... Две недели. По стандартной схеме. Ну... может чуть больше.

Анри вскочил и нервно заходил по кабинету.

– Нет, тебя точно лечить пора. Мы же и так одной ногой с тобой в могиле. А ты теперь в нее прыгаешь! Неужели, из головы вылетели все последствия? Ты хочешь за несколько месяцев сжечь ВЕСЬ и так невеликий остаток своей жизни? Какие? КАКИЕ, Я СПРАШИВАЮ?!

– Синие... неделю... потом красные.

– КРАСНЫЕ?! Ты совсем? Это же боевые стимуляторы! Это... я даже не знаю что сказать.

– Все нормально, успокойся. У меня были зелья Отката.

Леардо резко замер и развернувшись к Люцифиано, еще раз потребовал, - покажи!

Даниэль молча, закатал рукав и Анри впился глазами в предплечье. Там, поверх старческих вен проступали красные линии, однако уже подернутые кое-где характерной желтизной.

– Я не буду спрашивать, откуда у тебя такая очередная по нынешним временам редкость, спрошу другое, сколько их еще осталось?

– Ни одного. Честно. Да и сейчас это уже не надо. Но сам знаешь, правильный контроль мелкой моторики мышц вернется не ранее чем через пару месяцев. А мне нужно, кое-что срочно проверить.

– Если он вообще вернется, - сев обратно в кресло, сказал Леардо.
– Ладно, в конце концов, ты бы все равно поступил по-своему. Всегда был упертый как бык.

Видя, что его друг успокоился, Даниэль спросил, - Так ты согласен?

– А куда я денусь? Только не забывай, что это ты дома. А я у тебя в гостях. И в начале сезона холодов, а это уже скоро, я тебя покину. Надо родственников в Империи навестить.

– Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты это говоришь, - произнес, в раз погрустневший Даниэль.
– Неужели, так быстро полгода прошли...

– Ты чего стал переживать? У тебя же есть теперь Эли, ведь так? Скоро она совсем заменит старого брюзгу, и он станет не нужен, - с усмешкой сказал Леардо.

– Не говори так, - вскинулся Люцифиано, - мой дом, это твой дом и это навсегда.

– Ладно, ладно, - в примирительном жесте вскинул руки Анри, - я знаю, знаю. И в начале лета как всегда вернусь. Я же всегда возвращаюсь. Ты же знаешь.

– Знаю. Тем более, булочки у моей кухарки вкуснее!

– О, да!

– И ребрышки она готовит, так, как в Империи даже и не пытались.

– И это верно.

– И вино у меня такое...

– Да понял, я понял, - рассмеялся Анри, - не надо повторять мои же слова, сказанные ранее. Уже заранее огорчаюсь, что полгода проведу без достойного питания.

Окончательно перестав нервничать, Даниэль уже более серьезно сказал:

– Осталось решить одну проблему.

– Это ты про испуг девочки?

– Да. Я надеюсь, что все-таки она, в первую очередь девочка, а не химера. А то придется накладывать прямой приказ на общение с тобой. А хотелось, что бы у вас были более... дружеские отношения.

– Извини еще раз, что так неудачно решил помочь.

– Не извиняйся, это я забыл предупредить об особенностях восприятия химер. Мы вместе просто про это забыли. Уж слишком она... мила...

– О-о... вижу стекленеющий взгляд... похоже, ты уже мыслями шагаешь к ней. Может, отправимся по-настоящему? Захватим ее из комнаты и в трапезную. От хорошего завтрака я бы сейчас не отказался. А если там будут булочки...

– Будут, я заказывал.

– Так чего мы ждем, пошли быстрее, - подскочил с кресла Анри, и друзья, перебрасываясь ничего не значащими шутками направились к Эли.

Комната Эли. Даниэль, Анри и девочка

Удивительно, но когда Даниэль попытался обратить внимание Эли на Анри, та посмотрела на него ничего не значащим взглядом и повернулась обратно к Люцифиано, недоуменно спрашивая по связи, что именно нужно сделать. Как ни пытался Даниэль ощутить что-то еще, кроме небольшого раздражения от того, что ее непрерывно гладят по волосам (терпи, то ли еще будет, хе-хе) и легкого остатка стыда за сцену перед зеркалом, он больше ничего не почувствовал.