Катька с Аленой услышали:

– Что с ним?

– Отит. И дочка, сволочь, четыре дня не звонит, опять на сносях, залегла в своем Бирюлеве, до родителей дела нет.

Катька только хмыкнула: ее Саня неделями на эсэмэски не отвечает, бабло на концертах косит и любовь с фанатками крутит. Гнесинку почти забросил, выгонят – армия тут же схряпает. Еще и кот куда-то пропал. Весна, у него тоже загул.

Тут-то кот Васечка и заявился. Шатает его из стороны в сторону, морда рассечена, около глаза длинная рана, и кровь оттуда прямо хлещет. Короче, в боях получил зверюга тяжелое ранение и собрался умирать.

Хронотоп: райцентр, пятница, вторая половина дня. То есть аптеки уже не работают. Кота – в контейнер и к ветеринару. Стучатся в дом. Дверь на одной петле еле держится. Выходит жена.

– Мой – пьяный в дым. Да и не по котам он, а по коровам и лошадям. У соседа сегодня лошадь скинула, там и напоили.

– А лошадь как?

С гордостью в голосе:

– Отстоял!

Стали прямо с улицы звонить в Балахонье знакомому ветеринару Диме. Тот говорит, везите сюда, а кровь не унимается. Смилостивился: давайте рассказывайте, где рана, чтобы понять, не задета ли артерия. Сфотографировали на мобильный, послали фотографию развороченной морды. Дима по телефону продиктовал назначения, сказал, чтоб обязательно обработали рану обеззараживающим раствором и кололи гентамицин по полкубика.

Катькина мама дозвонилась в местную больницу, объяснила ситуацию. Там умилились, сказали, чтоб приходили скорей, дадут антибиотиков и шприцы бесплатно.

Пошли по той же дороге, что и утром. Закат, деревня, темень надвигается, а фонари местные жители продали на металлолом.

Вдруг звонит Тонин мобильник.

– Здравствуйте, это Александр, Димин научный руководитель. Дима мне переслал фотографию кота, у меня был схожий случай в практике. Постарайтесь избежать гентомицина, колите только телазин. Это единственный антибиотик для животных, который доступен в нашей глубинке – те же полкубика. И еще обязательно пятипроцентную глюкозу – от слабости.

И так обстоятельно начал объяснять, что могло быть задето, с примерами из личной практики. Тоня поблагодарила, стала срочно прощаться. Знала, что учился Дима в Питере.

– Вы же, – говорит, – из Петербурга звоните?

– Вообще-то, – отвечает этот Александр, – я звоню из Берлина.

В больнице укололи кота, промыли морду. Домой его понесла, ясное дело, Катька – у Алены палец ныл, а у Тони в плечо отдавало на каждой кочке. Словом, калики перехожие, иллюстрация к народному лубку.

Только пришли домой, Катьке на мобильный начал истерически названивать Саня из Москвы. Эсэмэску прочитал.

– Ма, что с котом? У нас сейчас антракт. Все ребята волнуются, а Свят ваще на стену лезет, говорит, петь не может.

Потом уложили Ваську на топчан. Котяра на них ноль внимания. Сели пить чай. Молча жевали баранки, макали их в мед. И тут дикая трель на домашний. Звонит бывший Катькин муж из Индии.

– Что, коту полегчало?

Катька изумленно:

– Ты-то откуда знаешь?

– Саня в антракте позвонил, я мантру соответствующую спел.

Катька вызверилась:

– Ты бы мантру пел, когда мне осенью операцию полостную делали.

Салават, когда учился с Катькой в консе, был подающим надежды скрипачом, а сейчас издает в Москве эзотерический журнал «Аюрведа» на деньги бывшего мужа-банкира его нынешней спутницы жизни. Журнал выходит нерегулярно – только когда деньги переводят, и в свободное время они торчат во всяких там ашрамах. Но кот вроде как и правда слегка ожил.

Утром поздравили Катьку с днем рождения. Котяра, шатаясь, подошел к миске, еле челюстью двигает, но ест – настоящий мачо!

Нарубили овощных салатов – на дворе Великий пост. Попировали без спиртного, Катька потащила их в церковь на соборование. В церкви Тоне было уютно. Катькин хор пел замечательно. Батюшка маслом ее помазал. Все как надо.

Вечером – звонок. Муж.

– Тонь, может, ты завтра утренним поедешь, мне уже жрать нечего.

Собирались уезжать в понедельник, а поехали в воскресенье. Сперва проводили Алену в Урюпинск, у нее автобус раньше их поезда. На вокзал уже ехали на такси, автобусы городские Тоня теперь долго будет бойкотировать. Катька, конечно, поехала с ней – к Диме на прием. Теперь кот поездку выдержит, сомнений нет.

Поезд тронулся, плечо отозвалось на толчок и заныло, Тоня ойкнула, а Ваське хоть бы хны, даже не проснулся. Посмотрели они с Катькой друг на друга, и такой на них напал хохот, до слез.

За окном лужи со снежной кашей и ветер. Ветер – зверь, злой и мокрый, словно не из-под тучи налетел, а выполз из подземелья и не успел отряхнуться, царапает ветками по стеклу, «ширьх – ширьх», как ножиком по тарелке. Выглянешь в сумерках из натопленного помещения, и утянет ветер, пожрет, косточки не оставит.