Гаитэ не стала его провоцировать. Она медленно села на кровать, с тревогой наблюдая за тем, как Торн запирает дверь на ключ. Как, крадучись, словно кошка, он быстро возвращается назад.

Отерев рукой блестящие бисеринки пота со лба, он опустился на корточки рядом.

– Когда мы с Сезаром были детьми, – произнёс Торн, – начали одну увлекательную игру. Знаешь, как она называется?

Гаитэ помотала головой в знак отрицания.

Торн улыбнулся ядовитой улыбкой:

– Соперничество. Это игра называется «соперничество». Видишь ли? Мы братья лишь по крови, но не по духу. Мы никогда не были с Сезаром близки. Наши бесконечные ссоры портили жизнь всем вокруг: родителям, слугам, сестре, просто случайным, не вовремя подвернувшимся под руку, людям. Мы постоянно проверяли, кто из нас сильнее. Сначала дрались на простых палках, с годами перешли на мечи. Сначала матери, потом оруженосцам не раз и не два приходилось разнимать нас. Отец всю жизнь пытался установить между мной и Сезаром неустойчивое перемирие, но даже он не в силах унять нашу вражду, что с годами лишь крепнет. Несмотря на то, что мы оба вышли из одного чрева, мы чужаки, несовместимые во всём. Сезар всегда хотел занять моё место – получить мои доспехи, мои земли, поиметь моих женщин. Ему мало того, что предназначено ему – он хочет моё. Чтобы мне не предназначалось это сразу же становится для него желанным.

Взгляд Торна медленно скользнул по фигуре Гаитэ.

– Даже если мне это не так уж и нужно – всё равно хочет. Годы идут, а детская игра не заканчивается. Лишь повышаются ставки.

Он казался больным, но его реакции, воспитанные войной и насилием, было молниеносными. Стремительно схватив Гаитэ за руки, он рывком завёл их над её головой, нарочно причиняя боль. От неожиданности она не смогла удержаться и вскрикнула, что явно ему пришлось только по вкусу:

– Эта мелкая гадина, моя драгоценная младшая сестрёнка, всегда бегает за Сезаром, словно сучка во время течки. Она готова ради него на всё. Скажи, Эффи уже подкатывала к тебе с разговорами о том, какой хороший Сезар и какой нехороший я?

– Пусти меня!

– Говори, – холодно требовал он.

– Перестань! Какие ответы ты хочешь от меня получить? Да какая разница, что мне предлагают Сезар или Эффи, если сам ты спишь и видишь, как от меня отделаться?

Его пальцы впились ей в подбородок, не давая возможности отвернуться от его жестоких глаз и приближающихся губ:

– А ты так рвёшься за меня замуж? – хохотнул он.

– Нет!

– Тебе всё равно? Что один брат? Что другой? Да?

– Да!

– И ты не хочешь ни одного из нас?

– Нет!

– Лгунья!

Гаитэ разозлилась:

– Вы оба – жестокие, бессердечные ублюдки! Ты ещё и с гнилым нутром! Кем нужно быть, чтобы желать тебя?!

Одним стремительным рывком Торн бросил её на кровать, упав сверху, прижимая всем телом.

– Повтори, что ты сказала?! Ну?!

– Пусти! Я закричу! Я буду звать на помощь! Это безбожно, зная о таком недуге, как у вас, вести себя подобным образом, обрекая других на те же муки!

Торн приподнялся на локтях, по-прежнему нависая над Гаитэ. Его тигриные глаза светились угрожающим, опасным светом.

– Как ты узнала? – тяжело дыша, прорычал он.

– О твоей болезни? Это несложно. Я ведь была не просто послушницей в монастыре – я исполняла обязанности Белого Лекаря. Так что признаки данного недуга мне так же хорошо известны, как признаки чумы или холеры.

– И, зная о моей позорной, хуже того, заразной болезни, ты согласилась выйти за меня замуж? – зло рассмеялся он. – Надеешься, что не дотяну до первой брачной ночи?

– Есть средство, что предохранит меня от заражения. Скажу больше, я и тебя могу исцелить. По-настоящему. Не так, как это делают лекари и шарлатаны.

– И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?

– А что ты теряешь, поверив? Если у меня не получится, вернуться к чудовищной хирургии и ртутным парам, всегда ведь успеешь?

– От этой болезни нет других методов.

– Есть, – уверенно заявила Гаитэ. – Из-за определённой специфичности мой метод невозможно распространить широко, но для друзей и близких моей жизненной энергии хватит. Слово даю, не пройдёт и месяца, как будешь здоров. При условии, конечно, что станешь выполнять абсолютно все мои указания. Но в ответ за мою услуги я тоже кое о чём тебя попрошу.

– О чём же? Давайте, назначайте цену. Во сколько вы ставите ваши услуги, сеньорита?

– А во сколько вы оцениваете собственную жизнь, сеньор? – фыркнула она в ответ. – По мне, так любая стоит не дёшево, но если чужие жизни для вас, Фальконэ, как камни под ногами, то свои-то собственные вы цените? Ваш лекарь уже успел рассказать о последствиях, ждущих вас впереди? Болезнь уродует и калечит всех, вне зависимости от социального статуса. Сначала ваше лицо станут есть язвы, потом возникнут проблемы с речью, глотанием, дыханием. И, наконец, она доберётся до ваших внутренностей, до самых костей…

– Назовите цену, – презрительно сощурился Торн.

– В обмен на твою жизнь я хочу свою.

– Не понимаю?..

– Рядом с вами я не чувствую себя в безопасности.

– Почему же?

Его издевательская улыбка стала ещё шире.

– Потому, что вы не берёте на себя труда сдерживать ваши порывы, а это может наполнить мою жизнь отнюдь не самыми приятными сюрпризами, – с иронией проговорила Гаитэ. – Я не хочу терять себя, свой душевный покой. Из-за затворнической жизни, что меня вынудили вести, мой опыт общения с мужчинами не богат, но и его вполне достаточно, чтобы понять – вы из тех, кто смотрит на женщину сверху вниз.