Хеймдалл заметил, что Один не обвинял его. Более того, в голосе владыки не было ни намека на гнев. Он просто констатировал факт. Царь казался таким спокойным, вспоминая о том случае спустя многие годы. Когда это происходило, разумеется, он вел себя совершенно иначе.

– Ты прав, – ответил Хеймдалл. – Они попросили отправить их в Йотунхейм, и я согласился.

– А почему? – спросил Один.

Хеймдалл на секунду задумался.

– Я... я не знаю. Тор был.,.

– Упрямым ослом? – заметил Один.

– Я собирался сказать «настойчивым и убедительным», – улыбнулся Хеймдалл. – Если бы я не открыл Биврест в тот день, он нашел бы другой путь. Похоже, ему это всегда удается. Но дело было в чем-то еще...

Хеймдалл осекся, слегка повернул голову влево и навострил уши.

– Она обращается к народу, – молвил Хеймдалл.

– Кто? Хела? – спросил Один. – Ты делаешь все, что можешь, Хеймдалл. Никто не смог бы сделать больше.

– Но этого недостаточно.

– Наше время придет, – сказал Один, отвернулся от океана и побрел прочь вдоль утеса по мягкой траве.

– Это должно было произойти, – сказал Хеймдалл, последовав за ним. – Тор обязан был отправиться в Йотунхейм. Такова была его судьба.

– Так и есть, – задумчиво ответил Один. – Жизнь преподала ему урок. Урок, без которого Тор был бы неспособен защитить Асгард, когда придет время.

– Но оно уже пришло, – заметил Хеймдалл.

– Не совсем, – возразил Всеотец.

Глава 3

Путешествие Тора в Йотунхейм закончилось полным провалом.

Стоя посреди обсерватории, Хеймдалл продолжал размышлять о внезапном вторжении ледяных великанов в Асгард. И хотя он был погружен в мысли, Страж не сводил глаз с сыновей Одина и их товарищей, когда те приблизились к Лафею, царю ледяных великанов. Хранитель врат Асгарда сосредоточился, и слова, произнесенные за многие тысячи миль, зазвучали так же отчетливо, как если бы их нашептывали ему на ухо.

– Вы проделали немалый путь, чтобы умереть, посланцы Асгарда, – произнес глубокий хриплый голос.

Лафей.

Хеймдалл слегка повернул голову, отыскивая его глазами. Владыка ледяных великанов сидел на троне. Тор стоял перед ним.

– Я – Тор, сын Одина. – Такой гордый, самоуверенный тон.

– Мы знаем, кто ты такой, – равнодушно сказал Лафей.

– Как твои люди пробрались в Асгард? – потребовал объяснений Тор.

Хеймдалл видел, как Лафей с секунду не шевелился, затем повернул голову, будто посмотрел на кого-то. Но на кого?

– В чертоге Одина много предателей, – произнес Лафей, одновременно отвечая и игнорируя вопрос.

Тор вскинул свой заколдованный молот, Мьельнир.

– Не оскверняй имя моего отца своей ложью! – прогремел он.

– Твой отец – убийца и вор! – бросил Лафей, вставая с трона, а затем саркастически поинтересовался: – А зачем пришел ты? Устанавливать мир? Ты жаждешь битвы, мечтаешь о ней. Мальчишка, пытающийся доказать, что он уже мужчина!

Хеймдалл наблюдал за происходящим. Вдруг появилась кучка ледяных великанов, медленно окружавших асгардцев, пока Лафей и Тор обменивались колкостями.

Это не могло кончиться хорошо.

– Мальчишке надоели твои насмешки, – прорычал Тор.

Хеймдалл услышал, как кристаллизуется лед, появляясь и мгновенно застывая. Присмотревшись внимательнее, он заметил, что руки великанов превратились в ледяные мечи. Они были готовы к неизбежной битве. Хеймдалл знал, что решение Тора отправиться в Йотунхейм было неразумным, даже безрассудным. И вот он здесь, за тысячи миль, видит и слышит все, что происходит, но не может вмешаться.

Хотя это не совсем так.

Он не в состоянии отправиться в Йотунхейм, чтобы помочь, но может сделать кое-что тут, в Асгарде.

* * *

– Что значит ушел?! Куда?! – прогремел Один так, что от его гнева содрогнулся пол обсерватории. Он сидел верхом на Слейпнире – огромном восьминогом коне, на котором всегда участвовал в битвах,

– В Йотунхейм, господин, – ответил Хеймдалл.

– Йотунхейм? Мы живем в мире с йотунами уже много лет, – сказал Один, рассердившись еще сильнее. – Перемирие сохраняется, несмотря на вторжение в Асгард пары зарвавшихся ледяных великанов. Я не позволю, чтобы оно нарушилось из-за необдуманных поступков безрассудного мальчишки!