–  Только не отключайся, пожалуйста! Нехорошо оставаться совсем одной в новогоднюю ночь!

–  Уж лучше одной, чем в такой гнилой компании, - снова всхлипываю я и с размаху нажимаю отбой.

Все, больше никаких разговоров. Пора звонить Николасу.

–  Эрика! С новым годом!
– радостно голосит мой брат в телефоне.
– Угадай, кто у меня в гостях?

В телефоне появляется веселое лицо Лары в шапочке Санты. Боже, как же я по ним скучаю! Сердце обливается кровью от мысли, что в новогоднюю полночь я не смогу до одури петь под подъездом вместе с Ником песню «В лесу родилась елочка, в лесу она росла» и вопить «Гип-гип, ура! С новым годом!», а Динара не будет нам подвывать. И вообще, если бы мой отец не был таким самодуром, а Иван не заставил меня сесть в самолет, сейчас бы мы могли встречать новый год вчетвером - Ник с Ларой, и я с Тимуром. Да, мечтай, Эрика. Как будто Тимур обратил бы на тебя внимание. Одного золотистого платья для этого мало. Надо быть, как минимум, раскованной блондинкой, чтобы ему понравиться. А не серой мышкой и в довесок ко всему неопытной девственницей.

–  Эрика… постой, ты что, плачешь?
– пугается Лара.
– И вообще, где ты? Мы думали, ты у отца.

–  Еду домой. Оказывается, отец заключил сделку со своим партнером Виктором Курбатовым и меня собирались продать. Потому что Виктору нужна жена-девственница!
– я уже рыдаю взахлеб и не могу остановиться.

–  Продать?!
– вытягивается лицо брата в телефоне.
– Ничего себе! Где ты сейчас, Эрика?

–  Еду домой на поезде «Адлер-Москва». Я сбежала из отеля, Ник. На Казанском вокзале буду завтра вечером, в восемь пятнадцать. Пожалуйста, встреть меня. Я собираюсь написать заявление в полицию. Не позволю, чтобы мной торговали.

–  Хорошо, Эрика. Ты только не волнуйся. Скажи, там, в поезде, все в порядке? Тебя никто не обидит?

–  Нет. Я вообще одна в купе.

–  Отлично. Ничего, новый год встретим вместе, по сотовой связи. В полночь будет звонить мама. Так что, мы с тобой, Эрика! А завтра заберем тебя с вокзала. И обязательно разберемся с этим грязным делом.

–  Спасибо…

Мне уже легче. Я все еще всхлипываю, но понемногу прихожу в себя. Все, что не делается, к лучшему. Теперь никто не сможет заставить меня поехать жить в ледяной Омск. Я останусь самой собой. Буду работать в тетушкином агентстве, и радоваться жизни. Стану ходить на нормальные свидания. У меня все наладится. Потому что теперь я свободна. Иногда встретить новый год в одиночестве - лучше, чем провести его в компании предавших тебя людей. Интересно, Тимур уже нашел себе девушку?

Глава 11. Виктор

Я стою посреди гостиной в номере, который занимали тетушка и Эрика. В руке сжимаю сотовый телефон и растерянно смотрю себе под ноги, на белоснежный ковер. Кто-то жестоко расправился с букетом сиреневых орхидей, растоптав их нежные бутоны. Ковер похож на снег, и теперь мне кажется, что это не орхидеи умирают на снежном ковре. Это сердце Эрики медленно умирает от того, что ей наговорили. Даже представить страшно, в каком душевном состоянии она покинула наш отель после сказанного Зиной. И все из-за чего? Потому что мысль о том, что я женюсь на ее падчерице, была невыносима для болезненного самомнения Зины. Так она и сказала, когда мы - я и моя мать - пришли в номер Щербаковых. Теперь Амелия, Антон и тетушка Эрики отпаивают маму валосердином.

–  Как же так?
– все еще не веря, что Эрика уехала ночью одна, продолжает вопрошать в пустоту мама.

–  Все будет в порядке, - капая вторую порцию валосердина себе, успокаивает ее тетя Эрики.
– Я звонила Нику, он встретит ее на вокзале. Поезд идет почти без остановок, так что вряд ли Эрику кто-нибудь обидит.

–  Но ведь она осталась одна в новый год по нашей вине! А все так хорошо складывалось… - заламывает руки мама.

–  Не волнуйся, дорогая… - мой отец подходит к ней сзади и кладет руки ей на плечи.
– Мы что-нибудь придумаем, обязательно.

Господин Щербаков молча смотрит в окно. Его жена, уже почти бывшая, грузит в прибывшее такси чемоданы и собаку.

Представляю, что творится в его душе. В обед мы договорились, что ни слова не скажем Эрике про завещание до тех пор, пока наши с ней отношения не станут серьезными. И что мы поженимся только в том случае, если наше желание будет взаимным. А Зина разрушила то хрупкое чувство, которое зарождалось между нами, одним махом.

–  Виктор… - поворачивается ко мне Щербаков. В его взгляде сквозит беспомощность.
– Надо вернуть Эрику. Вернуть мою дочь. У меня кроме нее никого нет.

Мне не нравится его смертельная бледность и то, как тяжело он дышит. Не нравится тяжелая атмосфера, туманом повисшая в гостиной в канун нового года.

Из ресторана доносятся веселые песни. Слышен громкий смех и перезвон бокалов. А у меня под ногами растоптанные орхидеи, и мое сердце разрывается от тревоги и отчаяния, потому что Эрика осталась совсем одна в поезде. В отчаянии не только я. Обе наши семьи, кажется, погрязли в тягучем чувстве безысходности. Когда я летел к родителям на каникулы, я планировал провести тихое рождество в кругу семьи. Посидеть у камина с матерью и отцом, повеселиться с Антоном, всласть покататься на лыжах.

Все рухнуло в один момент. Ни о каком спокойном рождестве не может быть и речи, пока я снова не увижу Эрику.

–  Я верну ее, - поворачиваюсь к участникам разыгравшейся драмы я.
– Пусть спокойно доберется до Москвы. Я соберу вещи, и завтра утром тоже отправлюсь в Москву.

–  Я с тобой, - решительно сверкает взглядом тетушка Эрики.

–  В Москве вас будет ждать Иван. Я уже связался с ним по скайпу, - поглядывает на нас Щербаков.

–  Для чего нам Иван?
– морщусь я.