Инструмент и материал…

– Вроде, кто-то меня убеждал, что пройдет месяц и мы будем стоять на стене самой надежной крепости, - Хаджар, все же, не мог отказать себе в удовольствии поддеть Тома. Это было не в его характере, но сколько Том в свое время у них с Эйненом крови выпил… - Кажется, миновала неделя, а Сухашим все еще выглядит как старая развалина.

– Он не только таким выглядит, - Том пнул камень в кладке и тот, вылетев из гнезда, унесся куда-то в сторону заросшего рва.
– Он таким еще и является. И какая неделя, варвар? Уже двенадцатый день пошел.

– Двенадцатый, - нахмурился Хаджар.
– но я…

– Двенадцатый!
– перебил Том.
– Последние пять суток ты сидишь на этой клятой башне и медитируешь, пока я тружусь! А ты вообще не спросил - может мне тоже надо помедитировать! Ты, знаешь ли, не единственный адепт, озабоченный своим путем развития.

– Пять суток?
– с удивлением и легким напряжением прошептал Хаджар, а затем отдал мысленный приказ нейросети.

[Обрабатываю запрос… запрос обработан. 116 часов 42 минуты 13…14…15 секунд назад носитель впал в неподдающееся системному анализу состояние. Схожесть с комой: 43,632% Схожесть с вегетативным состоянием: 14,171% Схожесть с состоянием малого сознания: 6% Схожесть с состоянием полной недееспособности всех систем: 86,513%]

Хаджар смотрел на выскочившее перед его глазами сообщение и плохо понимал, что именно произошло. И, в особенности, его нервировала последняя строка.

Состояние полной недееспособности всех систем… По какой-то неизвестной Хаджару причине, нейросеть, в последние месяцы, перестала выдавать сообщение о возможной “смерти носителя”. Вместо этого она использовала состояние полной… и так далее.

И, получается, последние пять суток, Хаджар был, как бы глупо это не звучало, скорее мертв, чем жив.

Медитация, в которую он впал “случайным образом”, была чем-то средним между смертью и комой.

Хаджар посмотрел на восток.

Никакого рассвета не было.

Солнце стояло в зените.

Был яркий, горячий и сухой полдень.

Ни единого облачка на небе. Ни одной птицы, которая рискнула бы отправиться в полет над территорией, где нечем даже поживиться.

То, что произошло пять дней назад, стало исключением. К обычному рассвету прибавилась скользнувшая по редкому облаку ласточка, мчащаяся за добычей в виде жука.

Три дополнительных объекта - жук, облако и ласточка погрузили Хаджара в глубочайшую медитацию, которая оборвалась раньше, чем он смог переварить то, что пыталась обнаружить его душа… или разум…

– Проклятье, - прошептал Хаджар.
– только не сейчас… только не сейчас…

Том, который уже хотел что-то сказать, вдруг замер. Застыв на месте, так и не закрыв рта, он смотрел на сидящего перед ним варвара.

– Проклятье, - выругался он.
– Тебе ведь не двадцать лет… а, наверное, почти в два раза больше… и пережил ты больше, чем другие за несколько веков.

Хаджар прикрыл глаза и спокойно задышал.

Когда-то давно он смеялся над легендами о том, что некоторые адепты могли месяцами, годами и даже веками пребывать в уединенных медитациях.

Тень Бессмертного мечника рассказывала о том, что в его стране не редки случаи, когда адепты погружались в медитацию на десятки тысяч лет. А некоторые послушники храмов - даже на эпохи, длящиеся в сотню тысяч лет.

Когда адепт аккумулировал в себе столько разрозненных осколков мистерий, вдохновения, озарений и просто - знаний, то его сознание и душа оказывались неспособны все это переварить.

И тогда он погружался в медитацию.

Чтобы выжать досуха все эти осколки и обрывки единого целого, выжать из них квинтэссенцию. Саму суть. Маленькую, пусть крошечную, но собственную истину.

Это называлось, как впоследствии узнал Хаджар, медитацией Гусеницы и Бабочки. Название родилось, как нетрудно догадаться, из сравнения с тем, как гусеница, сплетя вокруг себя кокон, покидает его уже иным существом.

Но сейчас не время…

Кто знает, сколько продлится его медитация.

Хорошо, если месяц или два. Но вдруг это будет год… или десять лет.

У Хаджара не было столько времени, чтобы посвятить его пребыванию на грани жизни и смерти.

– Проклятье, - теперь уже настал черед Хаджара ругаться.
– проклятая Гора Стихий.

– Какая гора?

Хаджар проигнорировал вопрос Тома. Он был уверен, что если бы не Гора Стихий и сорок лет, проведенные там, то он бы еще не скоро собрал столько разрозненных осколков, что перегрузил свою душу.

– И все же - варвар, даже для твоего возраста медитация Гусеницы и Бабочки весьма редкое явление. Мало кто приступает к первой подобной медитации раньше, чем после второго века жизни.