Шрифт:
– Что еще за “так точно” юнга?! Не на суше! – боцман уже замахнулся кулаком, но так его и не опустил.
Во время воздушного боя для всех действовало одно правило – своих бить нельзя. Других, чужих – сколько душе угодно. Это даже поощрялось. За каждого мертвого противника начислялись Очки Славы на флотский жетон, который каждый носил наряду с эмблемой легиона.
Но своего – это табу, нарушать которое никто не смел.
Даже боцманы, так любившие сдобрить свои слова резким тычком в грудь, а то и в зубы.
– Что, страшно, юнга? – вдруг успокоился бывалый небесный волк.
– Страшно, достопочтенный Блим, – кивнул юнга.
Дже без тумака, он вспомнил, что на флоте ко всем, вне зависимости от рангов и званий, принято официально обращаться – достопочтенный и по имени. И никак иначе.
– Понятное дело, что страшно, – боцман проверил крепко ли держит перевязь два длинных кинжала. Странно было видеть воина такой комплекции, который сражался бы простыми кинжалами. Но все же… – А ты сам-то, не прошел полный курс алхимии… какая стадия?
– Небесный Солдат начальной стадии, – отрапортовал юнга
– Солдатик начальной, значит… и все это на алхимии, да на артефактах… –боцман сплюнул. – Держи нос по ветру, юнга и может еще потискаешь дома молодуху и засунешь ей свой…
Договорить боцман не успел. Прямо под их кораблем взорвался вихрь безудержной силы.
– Марнил! – закричал юнга, все это время следивший за тем, что происходило под килем. – Это Дора Марнил! Принцесса эльфов!
– Да хоть королева! – заорал боцман, подхватывая вливающегося за борт юнгу. – Обвяжись страховочным, дурья башка! Иначе сам в ряды мертвых встанешь!
И, не дожидаясь пока юнга сообразит чего от него хотят, боцман схватил привязанный к стойке трос и обвязал им юнгу. И, видят боги и демоны, он завязал один из лучших узлов, что получались за всю его жизнь.
Оглядевшись и поняв, что в данный момент его команды не требуются и командой занимаются другие офицеры, он тоже перевесился через борт.
– Пузатую чайку мне в жены и худую кильку в любовницы, – прошептал он. –Неужели разверзлись врата бездны…
То, что он увидел, поражало воображение. Орды мертвых наседали на сухопутные войска пятого легиона. Но пока ни один неживой не дошел до построения из щитов и копий.
Их, растянувшихся на сотню километров, сдерживало всего несколько адептов из столицы. Ученики школы Святого Неба. Их было всего пятеро и миниатюрная девушка, носящая доспехи корпуса Стражей.
Шесть адептов сдерживали неисчислимое количество мертвых.
А затем, Дора Марнил, которую каждый легко узнал бы по характерным для принцесс-клана доспехам, рванула вперед. Боцман как раз успел застать момент, когда она обрушила молот, который едва было не доставал до киля “Красавицы Нейи”, на океан из мертвецов.
– Держись! – боцман, обхватив юнгу и зажав его подмышкой, схватился обеими руками за планку. Сделал он это как раз вовремя, ибо уже в следующую секунду судно покачнулось от потоков энергии и ударной волны, хлестнувшей по дну линкора.
Боцман, выглянув, едва челюсть не уронил. Сперва он даже успел возликовать, когда увидел, что за жалкие ошметки остались от океана мертвецов. Но не прошло и двух ударов сердца, как он увидел, что следом за исчезнувшими идет в десятки… нет, в сотни раз большее количество.
– Боги и демоны, – выдохнул он.
– Они ведь справятся, да? – прошептал юнга. – Ученики из школы Святого Неба… они ведь самые могущественные в Империи, да? Они ведь справятся…
– Справятся, – солгал боцман.
– Император скоро пришел подкрепление, – кивнул юнга. – Он, наверное, готовит обходной маневр. Второй и седьмой легионы ударят с правового и левого фланга и мы возьмем мертвых в клещи. В прах их всех развеем, а затем кулаком трех легионов ударим по Ласкнаским ублюдкам.
– Конечно, – второй раз, уже намного тише, солгал боцман.
– Мы все обретем бессмертную славу, достопочтенный Блимы! – глаза юнги вспыхнули огнем войны. – О нас будут петь песни и…
– НА АБОРДАЖ! – ударил по ушам командный выкрик капитана судна.
Не успев разрядить и первого залпа, “Красавица Нейя” ударила бортом о борт мерцающего зеленым светом, корабля-призрака. Живые начали биться с мертвыми.
– Держись рядом, юнга! – боцман обнажил свои кортики.
Каждый засиял ярким, алым свечением, удлинявшим лезвие едва ли не в двое. Ударом ноги скинув абордажный крюк в пропасть, боцман проводил взглядом улетевших в пропасть мертвецов, а затем врубился в ряды тех, кто уже успел перескочить к ним на палубу.