Вера

Быть плохой девочкой, значит, сделать совершить нечто большее, чем просто не воспользоваться утюжком для выравнивания волос или пойти на свидание без нижнего белья, как я поступила на Кипре.

Я думаю об этом, когда выхожу на нужной станции метро и поднимаюсь в город. У меня нет с собой документов, но я надеюсь, что, если Марк сдержал свое слово, они мне и не понадобятся.

Город встречает смогом и слякотью под ногами, а в лужах отражаются черные косяки птиц. Они летят на юг, и я с радостью присоединилась бы к ним. Хочу вернуться к морю, солнцу, морской соли на губах и россыпи кристаллов на поджаренной до золотистого цвета лепешке.

И если для этого понадобится стать плохой, стать хуже, чем я есть, то теперь я согласна.

Та Вера из прошлого никогда бы не решилась на этот шаг. Я смотрю в витрины магазинов, и в отражении вижу совсем другую себя. Я словно в зазеркалье, где все наоборот, а значит, я могу решиться на поступок, который раньше сочла бы безумным.

Я захожу в лобби отеля, где все искрит и переливается, совсем как в том отеле на Кипре. Медные звезды на фасаде снова выстроились шеренгой.

— Добрый день, хотите снять номер? — спрашивает с ленцой в голосе девушка на рецепции.

Она профессионал, но, тем не менее, даже она не может сдержаться от того, чтобы не окинуть меня пренебрежительным взглядом с головы до ног. Разве у такой, как я, не накрашенной и с уложенными сырым ветром волосами, может быть достаточно средств для того, чтобы снять номер в таком отеле?

— Для меня забронирован номер, — произношу я.

— Правда? — все с тем же сомнением улыбается девушка. — На чье же имя?

Я заставляю себя произнести это имя. Не думала, что будет настолько сложно.

— Марк Бестужев.

Девушка меняется в лице. На смену усмешке приходит испуг. Пальцы порхают над клавиатурой, и за эти долгие секунды я успеваю несколько раз умереть.

Если сейчас мне откажут, то идти мне будет некуда.

— Ваша карта от люкса. Десятый этаж. Добро пожаловать в отель «Кристалл».

Смотрю на ключ-карту на стойке и снова учусь дышать. Беру ее ледяными пальцами. В ушах шумит от того, с каким ревом несется по венам кровь, ведь сердце колотится так сильно, что его, наверное, слышно даже на десятом этаже.

Прозрачный лифт бесшумно взмывает к небу. Только один мужчина научил меня летать наяву. И он только что снова сделал это, пусть и на расстоянии.

Марк остался на Кипре, а я обещала ему вернуться. Нужно успокоиться и все взвесить, пересчитать, в конце-то концов, доступные мне средства.

И сделать выбор.

Золотистые двери лифта раскрываются передо мной на десятом этаже. Я выхожу из кабины на негнущихся ногах и издали, тут же, замечаю нужную мне дверь.

На ручке висит табличка «Не беспокоить».

Мне приходится остановиться. При виде таблички на двери я снова задыхаюсь от паники.

Почему она там висит? В номере кто-то есть?

Марк, стучит в голове набатом его имя. Что если Марк здесь и что если он… не один? Не перегибаю ли я с доверием?

Не могу сдвинуться с места. Все силы, что у меня были, я потратила на дорогу, а подъем на лифте отнял последние крохи. Я никогда не отличалась отвагой, и, кажется, уже истратила все свои внутренние резервы, когда решилась на то, чтобы уйти из дома. На то, чтобы преодолеть последние десять шагов и провести ключ-картой по считывающему замку, их уже попросту не хватает.

Я как путник в пустыне, умираю в двух шагах от оазиса, до которого даже доползти уже не могу.

И тогда дверь номера распахивается.

В этот миг мне кажется, что подо мной разверзлась пропасть. И если сейчас из этого номера выйдет женщина, мое сердце остановится в ту же секунду.

Но на пороге появляется Марк.

Один. В его руке белая телефонная трубка и он произносит:

— Ага, спасибо, что предупредили.

Тогда же трубка выскальзывает из его рук или он ее отшвыривает, не знаю. Я не успеваю уследить за ним, хотя не отвожу взгляд ни на секунду, но зрение туманится из-за того, что я вижу.

Синяк на его переносице, а другой на скуле. Осунувшийся вид и дикий, как у бездомной собаки, взгляд. А после я вдруг оказываюсь в его руках, задыхаясь не то от паники, не то от его поцелуев, которыми он осыпает мое лицо.

— Ты пришла. Ты все-таки пришла, Вера…

Марк подхватывает меня на руки, как будто я ничего не вешу. Жмурится, словно бы от боли, и я каменею от страха за него, но, все равно не выпуская меня из рук, отталкивает дверь ногой и вносит меня в номер, и это разительно отличается от моего же приезда домой и того, как меня встретил мужчина, которому я отдала шесть лет жизни.