— Господин де Растиньяк, — продолжала графиня, представляя Эжена графу де Ресто. — Он родственник виконтессы де Босеан — через Марсийяков, и я имела удовольствие с ним встретиться у нее на последнем бале.

Графиня произнесла это почти напыщенно, с особой гордостью, свойственной хозяйкам дома, когда они могут доказать, что у них бывают только избранные; слова «родственник виконтессы де Босеан — через Марсийяков» произвели магическое действие — граф оставил свой холодно-церемонный тон и приветствовал Эжена:

— Счастлив с вами познакомиться.

Даже граф Максим де Трай тревожно взглянул на Растиньяка и сразу утратил свой наглый вид. Это прикосновение волшебной палочки, совершенное могуществом одного только имени, раскрыло все тридцать ящичков в мозгу южанина, вернув Эжену заготовленное остроумие. Какой-то свет внезапно озарил ему всю атмосферу в парижском высшем обществе, для него еще неясную. «Дом Воке», папаша Горио ушли из его мыслей куда-то очень далеко.

— Род Марсийяков я считал угасшим, — сказал граф де Ресто.

— Да, — отвечал Эжен. — Мой двоюродный дед, шевалье де Растиньяк, женился на последней представительнице рода де Марсийяков. У него была только одна дочь, вышедшая замуж за маршала де Кларембо, деда госпожи де Босеан с материнской стороны. Мы — младшая линия, линия бедная, тем более что мой двоюродный дед, вице-адмирал, потерял все на королевской службе. Революционное правительство, ликвидируя Индийскую компанию, [32] не захотело признать наших долговых претензий к ней.

— Не командовал ли ваш двоюродный дед «Мстителем» до 1789 года?

— Совершенно верно.

— В таком случае он знал моего деда, который командовал «Варвиком».

Максим взглянул на графиню де Ресто и слегка пожал плечами, как бы говоря: «Если он примется толковать о флоте с этим господином, то все для нас пропало». Анастази поняла его взгляд. С удивительным сознаньем женской власти она сказала, улыбаясь:

— Идемте, Максим, у меня есть к вам одна просьба. Господа, мы предоставляем вам свободу совместно плавать на «Мстителе» и «Варвике».

Графиня встала, с лукавой усмешкой подала знак Максиму, и оба направились к будуару. Едва эта морганатическая чета — прекрасное немецкое выражение, не имеющее соответствия во французском языке — дошла до двери, как граф прервал свой разговор с Эженом, сказав недовольным тоном:

— Анастази! Останьтесь, дорогая, здесь, — вы хорошо знаете, что…

— Сейчас! Сейчас! — ответила она, не дав ему договорить. — Я только на одну минуту: дать поручение Максиму.

Графиня быстро вернулась. Все женщины, вынужденные считаться с характером мужей, чтобы иметь возможность вести себя, как хочется, хорошо знают, до какого предела можно доходить, не теряя драгоценного доверия, и тщательно избегают столкновений с мужьями из-за мелочей жизни, — поэтому и графиня сразу заметила по изменившемуся тону графа де Ресто, что пребывание в будуаре не лишено опасности. Этой помехой она была обязана Эжену. Выражая всем своим видом досаду, графиня глазами указала Максиму на студента, тогда де Трай, обращаясь к графу, его жене и Растиньяку, насмешливо сказал:

— Вы заняты серьезными делами, я не хочу мешать вам, прощайте, — и быстро вышел.

— Останьтесь, Максим! — крикнул ему граф.

— Приходите обедать, — добавила графиня и, вторично оставив Эжена с графом, пошла вслед за Максимом в первую гостиную, где они пробыли довольно долго, рассчитывая, что за это время граф де Ресто выпроводит студента.

Растиньяк слышал, как они то заливались смехом, то говорили, то смолкали; но коварный студент щеголял остроумием перед графом де Ресто, льстил ему и вступал с ним в спор, надеясь вновь увидать графиню и определить характер ее отношений с папашей Горио. Женщина, явно влюбленная в Максима, жена, вертевшая своим мужем и связанная таинственными узами со старым вермишельщиком, представляла для Растиньяка загадку. Он жаждал проникнуть в ее тайну, надеясь таким образом достигнуть полного господства над этой женщиной, парижанкой с ног до головы.

— Анастази! — снова позвал свою жену граф.

— Ну, бедный мой Максим, — сказала она молодому человеку, — надо покориться. До вечера…

— Нази, — сказал Максим ей на ухо, — когда приоткрывался ваш пеньюар, у этого молодчика глаза горели, как угли, — надеюсь, вы больше не пустите его к себе в дом. Он станет объясняться вам в любви, будет вас компрометировать, и ради вас я буду вынужден его убить.

— Да вы с ума сошли, Максим! — сказала она. — Наоборот, такие студентики могут служить замечательным громоотводом. Разумеется, я постараюсь, чтобы он пришелся не по вкусу графу де Ресто.

Максим расхохотался и вышел в сопровождении графини; она остановилась у окна и наблюдала, как он садился в экипаж, горячил лошадь и помахивал бичом. Графиня де Ресто вернулась лишь тогда, когда за ним закрылись главные ворота.

— Представьте себе, — обратился к ней граф, — имение, где живет семья господина де Растиньяка, оказывается, недалеко от Вертэй, на Шаранте. Двоюродный дед господина де Растиньяка и мой дед были знакомы.

— Я рада, что у нас есть общие знакомые, — рассеянно ответила графиня.