Битвы за существования миров продолжаются. Я свыклась с новой ролью — быть жрицей Эртха. С принятием этой магии, открылись и другие двери, которые лучше бы и не знала… Но война войной, а личную жизнь тоже надо устраивать. И здесь всё не так, как мечтала ранее. Что делать, когда находишься на любовном перепутье: с одной стороны, любят тебя, а с другой, любишь ты?
Часть 1
Сегодня мне приснился тот самый сон, ставший мечтой, о которой боялась признаться даже себе.
«Тёплый летний день уже близился к приятному прохладному вечеру. Двое маленьких детей, трёхлетняя дочка и пятилетний сын, играли в песочнице на заднем дворе. Я, устало улыбнувшись им, спокойно и размеренно шагала к беседке, неся большую тарелку с нарезанными овощами. Мама в немного заляпанном фартуке помогала с приготовлением еды, а папа отвечал за мясо, которое шипело на гриле, разнося вкусный ароматный запах. Поставив блюдо на стол, растерла поясницу, что периодически тянула и ныла от приятной тяжести. Любимые мужские руки нежно обхватили мой уже совсем не маленький живот, чуть поглаживая его пальцами. В ответ на такое действие малыш зашевелился, и мы отчётливо почувствовали, как он провёл ручкой со своей стороны.
Сегодня у меня день рождения. Мне исполнилось тридцать лет, о чём говорили яркие цифры, прикреплённые к беседке. У меня замечательный любящий муж и ответственный отец моих уже играющих в догонялки двух непосед и одной ожидающего своего часа рождения крохи.
Туманная дымка пропадала, и моему взору предстал просторный дом в два этажа, построенный из деревянных брусьев. Возле выхода висела «Музыка ветра», которая разносила по двору приятный звон колокольчиков. Щебетание птиц и шелест листьев, высаженных на улице за нашим участком, создавали атмосферу спокойствия и умиротворённости. Кажется, пока я наслаждалась природой, глубоко вдыхая свежий опьяняющий воздух, мама что-то рассказывала про город, в который не хотелось возвращаться после нашего дома.
В кармане свободных летних брюк завибрировал телефон. Искренне обрадовалась, глядя на надпись «сестра», уже предсказывая наш диалог.
«Ал-ло, — улыбаясь, протянула я.»
«Мы опоздаем, — терпеливо и раздраженно говорит она. — Как всегда Олав, Свея, Отталиа и Стейн перед выходом решили слепить грязевиков! — вдох-выдох. — У нас тут ливень недавно прошёлся, и пока я собирала Лесси, муж самонадеянно оставил этих взбалмошных и непослушных детей одних! — визг в трубку. — Решая рабочие вопросы по телефону! — уже кричала сестра, а затем, успокоившись, добавила, — Ты, конечно же, не удивлена, судя по твоему молчанию.»
«Не беспокойся, без вас мы не начнём, — спокойно ответила я, уже наизусть зная их сборы на мероприятия. — Ждём всё ваше семейство в полном составе в хорошем настроении и хоть даже грязными.»
Отключила связь, иначе начались баталии по поводу наших детишек.
Повернулась в кольце мужских нежных рук, цепляя его своим животом. Я не видела лица своего мужа, но глаза, смотрящие на меня с любовью, запечатались в моём сознании. Они были необычайного красивого тёмно-синего цвета, напоминающие безмятежное открытое море. И очарованная ими, потянулась к мужчине, встав на носочки, чтобы прикоснуться к гладко выбритой щеке губами.»
К сожалению, на этом сон заканчивался, но он был столь ярок и реалистичен, что проснувшись, мне приходилось ещё долго отходить от него, осторожно проводя пальцами по губам, очерчивая их линию, чтобы убедиться, что всё это не было сном. Но не в этот раз! Резко встав с постели, в один прыжок подскочила к письменному столу и стала записывать все детали.
После моей быстрой, но объёмной писанины отложила первую попавшуюся ручку сиреневого цвета и собралась было идти в душевую, как в глазах неожиданно потемнело, ноги стали ватными, ослабевшее тело, кажется, начало падать, а я сама погружалась в искусственный сон.
«Да вы издеваетесь что ли!? — недовольно прокричала я сквозь темноту, которая, мерцая радужными огнями, озарилась яркой вспышкой и передо мной появилось дымчато-белое пространство.»
Меня большего всего злил один факт, что после такого ментального соединения с космосом, тело падало, где придётся, а после обрыва, так сказать, связи обнаруживала на себе синяки, и места падения ныли несколько дней.
Один раз, когда таким образом со мной связался Заардан, упала в туалете общежития. Я-то прекрасно знаю и помню, где меня лишают сознания, в отличие от вызываемого абонента. Ох, тогда и досталось ему от меня. Морально, в смысле. Этот маг-перебежчик пожалел о своём поступке и больше не решался связаться со мной, посылая Анну. Конечно, кто ж выдержит, когда в одно ухо всё время талдычат «я тебя ненавижу, инопланетянин недобитый», «как же ты достал», «никогда не прощу разбитое сердце», «ненавижу, ненавижу, ненавижу»; особенно, когда он пытался мне что-то сказать, а я его непросто не слушала, не реагировала даже на его угрозы. Психанул, обиделся, исчез. До сих пор со стыдом вспоминаю ситуацию, а некоторые из весьма неприятных всем в нашем женском корпусе особей всё ещё подкалывают меня типа «Орлова, в туалете поаккуратней, а то от натуги сознание теряешь». Неприятно, но и внимания не обращаю, потому что их тут таких всего четверо, а нас, нормальных и адекватных, пятьдесят.
«Алина, не кричи, — раздался Анин усталый голос, — голова раскалывается.»
«Извини, — стала виновато ковырять носком ноги дымчато-белый пол.»
За основу такой ментальной связи почему-то бралось сознание Аньки, а вот сам «вызов» совершал Заардан, который, естественно всё слышал.
«Вы хоть бы предупреждали как-нибудь, — спокойно продолжила говорить, — а то синеватый оттенок кожи уже многие считают нормальным, полагая, что я слишком много учусь и от этого не ем и теряю координацию в движениях.»
«Если бы я могла, то непременно предупреждала тебя заранее, — поступил ответ, и передо мной появилось изображение сестры. — Я скоро вернусь, поэтому хотела попросить об услуге, — мне не нравились её усталые потемневшие глаза, а худоба тела оставляла желать лучшего. Я кивнула в ответ, готовая выслушать просьбу. — Через три квартала от твоего института находится квартира Влада, в которой остался мой Лузг, — при упоминании о божестве у неё заслезились глаза, но сверкающие капельки так и не скатились. — Он с ума сходит от одиночества, я больше не могу слушать его полный тоски и отчаяния зов.»