Шрифт:
– Ты и был милый, особенно милым ты был в белых плавочках, такой милаха!
– Чтооооооо?
– Катя, кажется, взвизгнула и уставилась сначала на Громову, а потом на Стаса.
– Она видела твои трусы?
– Конечно, - подтвердила Громова, - мы же жили вместе, - она развела руками, всем своим видом показывая недоумение от столь нелепого вопроса.
– Да... ты!
– Катя вскочила и выбежала на улицу, за ней побежал Стас.
– Вот это даааааааааааа, - протянула Марина.
– Хм, - вздохнула Тая и залилась краской, выругавшись про себя так отчаянно, как только могла: «Пенис»
– Прости меня, - увещевала несчастная и пристыжённая собственным поведением вундеркинд Громова, которой впервые в жизни не гордились и в неё определённо не верили.
– Да чего теперь, - вздохнул Стас.
– Я пойду и всё ей объясню!
– Не надо. Это даже хорошо... всё равно у неё другой.
– Как так?
– Вот так, - Стас уставился на носок ноги в сланце, которым ковырял мелкий гранитный песок на дорожке.
– Не бывает любви на расстоянии, - сказала Громова и сочувственно вздохнула.
– Бывает, - ответил студент-медик-не-гомосексуалист, - отношений, может, не бывает, а любовь бывает. Она вообще всякая бывает, вон в книжных героев влюбляются и сильно.
– Он глянул на алые щёки Громовой, которая было влюбилась в книжного героя и даже представляла, как он приедет за ней и возьмёт её невинность, красиво, безупречно и не больно.
– В актёров, в писателей. Любят же? Любят. А вот отношения, как оказалось... и то, от человека зависит, от внешних факторов, от желания, да много от чего...
– И почему мне кажется, что ты меня причёсываешь?
– Громова смотрела с подозрением.
– Так заметно, да?
– Ага.
– Ты же у нас любительница прописных истин, Громова, вот... согласно ситуации. Да не парься ты, это даже хорошо, что так получилось. Ты-то точно не виновата, что у неё уже два года другой, - вздохнул, - да и я вроде как свободен. Всё отлично, - он подмигнул Тае и, приобняв за плечи, предложил «прогуляться куда-нибудь в этом захолустье»
Гуляли они почти каждый день, даже ездили пару раз на речку, но Тае не нравилось. Не то чтобы погода не располагала, не располагал купальник, который она купила с Машкой, на распродаже, в надежде, что никто его не увидит. Слишком уж номинальным он казался. Маленькие стринги и бюстгальтер-треугольничками. Выходя из воды, Громова видела собственные соски и краснела, как свёкла, пока Стас накрывал её лёгким полотенцем.
– Ты меня возбуждаешь, - как-то вдруг сказал Стас, между делом, жуя бутерброд с сыром.
– Твоя невинность меня возбуждает, да так сильно... неожиданно.
Громова покраснела и отвернулась, готовая убежать в любую секунду.
– Не смущайся, я же не собираюсь с тобой...
– он замолчал, как будто подбирая слово, - заниматься любовью. Меня много кто возбуждает, а то и вовсе само. Возраст такой, гормоны... но эти твои красные щёки, возмущённо трепещущие ноздри и пенис - это что-то.
– У меня нет... нет у меня... пениса, - последнее слова она прошептала.
– Знаю, - он засмеялся, - но твоё ругательство возбуждает меня. Жуй, - он пихнул ей в рот бутерброд, - не будешь нормально питаться, к тридцати годам будет язва, мешки под глазами и жёлтая кожа.
– Жаааааааааль, - кажется, про себя проговорила Громова и уставилась на речной песок.
– Да, всегда жаль, когда болезнь...
– Жаль, что ты не станешь... это... заниматься... да...
– Да?
– он с интересом посмотрел на Таю, которая спрятала лицо в ладонях.
– Подробней?
– Надоело быть девственницей, - она вздохнула.
– И чем же это может надоесть?
– Ну... мне мешает.
– Слушай, я тебе авторитетно заявляю, что девственная плева мешать не может. Она же крохотная, даже не ощущается.
– Мешает, - она замолчала, - никто не хочется связываться с девственницей. Ты же не хочешь!
– Я? Я не хочу, определённо не хочу.
– Воооооооот, никто не хочет. Все знают, и никто не хочет, - она вздохнула.
– Ты нашла проблему, - усмехнулся, - для начала краснеть перестань при слове пенис, - ухмыляясь в красное лицо, - потом и желающие подтянутся.
– Оооооох, - подпёрла рукой щеку и уставилась на речку, - а ведь это ещё и больно.
– Больно, ага. Природа не дура.
– Ох...
Вечером Стас вдруг поцеловал Громову. Он завёл её к себе домой, пока не было родителей - они уехали на дачу, - под благовидным предлогом, и, прижав девушку к стене, стал целовать шею Таи, щёки, лоб и, наконец, рот.
– Не умеешь?
– он прошептал и повернул немного лицо девушки, лаская языком нижнюю, а потом и верхнюю губу, проходясь им между губ, фактически вынуждая её приоткрыть рот и позволить ему там командовать. Через четверть минуты Громова уже отчаянно целовалась и прижималась к Стасу, который поднял её на руки и отнёс на кровать.