Шрифт:
— Ук! — один из них посмотрел на меня и подмигнул.
— Это что еще за твою мать! — выпалил я.
"Озабоченные орки", тут же подсказал Меч. "Живут тут… Путников подкарауливают".
— А что они с ними делают? — поспешила поинтересоваться Двацветка. Видимо она, теперь тоже прекрасно слышала Меч.
— Поверь мне, лучше тебе не знать, — шумно сглотнул я.
А орки, радостно укая, сжимали кольцо.
"Драка?", осторожно поинтересовался Меч.
— Живым точно не дамся, — моя рука сжала рукоять Меча и он тут же радостно выскочил из ножен. — Да и мертвым тоже не особо хочется…
Орки чуть попятились назад, едва увидели Меч в моих руках, но потом вскинули свои дубинки и продолжили наступление. Я еще раз шумно сглотнул, оценивая и прикидывая наши шансы на спасение, а так же возможные пути отступления.
— Ук! — один из озабоченный прыгнул на меня, радостно размахивая дубинкой.
Рука, сжимавшая Меч, словно выстрелила в его сторону, утягивая меня в глубокий выпад. Клинок вспорол шею орка, выпуска струю темной крови. Озабоченный только радостно и протяжно хрюкнул и рухнул на землю. Остальные орки, тут же радостно укая бросились в атаку. А Меч, радостно дрожа, мелькал вокруг меня сверкающей стеной. Он выписывал клинком такие фигуры, что я думал, что вывих кисти, а то и плеча, мне точно обеспечен. Орки падали, на землю сраженные точными и быстрыми ударами клинка. Двацветка прижалась ко мне, отсекая возможность к поспешному отступлению. Меч продолжал косить недругов не зная усталости. Только вот я явно начинал уставать размахивая этой железякой. А орки продолжали наседать. И вот когда я уже был готов сдаться и меня даже посетила мысль: "А не бросить ли им девушку и смыться по-тихому?", откуда-то раздалось довольно громкое "Кия!", и тяжелый дубовый посох обрушился на голову ближайшего орка. Меня тут же схватили за шиворот и выдернули из окружения. Да так, что я едва успел подхватить Двацветка.
Второй раз за день я бежал так долго и с таким старанием. Да еще и тащил девушку подмышкой. Погоня отстала едва мы скрылись в одном из каньонов. Попетляв по нему еще немного наш "спаситель" остановился и я, тяжело дыша, рухнул на землю.
— Ты… кто… блин… такой? — задыхаясь спросил я, разглядывая странного типа в драном сером балахоне.
— Боевой монах, — наш "спаситель" оперся о свой посох и гордо скинул капюшон, обнажая блестящую лысину, — Ебукентий.
Глава Двенадцатая. В которой путники попадают в монастырь Святого Ефроима
— И что монах забыл в этой дыре? — поинтересовался я, проигнорировав его имя.
— Я лишь скромный послушник в монастыре Святого Ефроима Приблудного, — гордо заявил боевой монах.
— Чего? — я снял с пояса бурдюк, напрочь забыв о том, что он давно опустел. — Какого монастыря? — покрутив бурдюк в руках, я с тоской приладил его на место.
— Святого Ефроима Приблудного, — повторил Ебукентий.
— Странное название для монастыря, — заметила Двацветка.
— О, — монах многозначительно поднял скрюченный указательный палец, — это довольно печальная история…
— Не сомневаюсь, что ты нам ее поведаешь, — кисло усмехнулся я.
— Разумеется! — монах энергично закивал. — Но думаю, что нам не стоит долго задерживаться на месте. Озабоченные орки редко заходят в каньоны, но… — он оценивающе посмотрел на нас, — здесь давно не было путников. Особенно женщин…
— Намек понял, — я быстро вскочил на ноги. — Пошли.
— Так вот, был в стольном граде дом с блудными девицами… — оживленно рассказывал Ебукентий.
Наша троица уже довольно давно петляла по сети каньонов. Мы все дальше уходили от леса дриад и все глубже уходили в Воющие Горы. Резкие порывы холодного ветра то и дело с воем проносились по каньонам и ущельям. И каждый раз я невольно ежился.
— Дом с блудливыми девицами, — продолжал монах.
— Бордель, — кивнул я. — Обычное же дело.
— Точно, — кивнул Ебукентий, — бордель. И вот один служитель Митры решил что-то с этим делать. И день, и ночь он стоял на коленях перед борделем и молил светлого Митру помочь…
— И что? — зевнул я.
— И на третью неделю дом этот, с блудливыми девицами, сгорел дотла! — монах аж радостно взвизгнул. — И возвели тогда служителя Митры в ранг святых. Звали его Ефроим, а за деяние свое получил он прозвище "Приблудный", ибо при блуде молил он Митру о чуде, — Ебукентий выдержал многозначительную паузу. — И построили в честь него монастырь, — закончил монах.
"Какая глупая история", заключил Меч.
— Точно, — усмехнулся я.
Монах только пожал плечами. Дальнейший путь мы проделали ни проронив, ни слова. Ебукентий что-то бормотал себе под нос. Двацветка все время пялилась на меня, но едва я бросал на нее взгляд, делал вид, что разглядывает скалы и растущие на них жиденькие кустики. Меч, что удивительно, тоже все время молчал.
Долго ли коротко ли, но наша троица вышла на небольшой пятачок со всех сторон окруженный отвесными склонами Воющих Гор.
— Пришли! — радостно объявил монах.
— Куда? — поинтересовались я и Двацветка в унисон.
— К монастырю! — все так же торжественно объявил Ебукентий.
Я окинул взором пятачок и ничего кроме старого обветшалого и покосившегося сарая, подпиравшего один из склонов, не заметил.
— Это вот это монастырь? — осторожно спросил я, кивая в сторону сарая.