– - Нет, -- возразил антрополог.
– - Похож, но не человек. Гуманоид Фигурного материка Планеты Больных Камней.
– - И, обращаясь к командору, спросил: -- Кто пойдет в десант, командор?

– - Все равно.
– - сказал тот.
– - Любой Перед делом все равны, -- и, заметив протестующий жест психолога, добавил: -- Если это достаточно простое дело, конечно.

Он подошел к панели тоннельного морфеатора и, не глядя, нажал одну из клавиш будящего комплекса.

Одиннадцатую клавишу.

"0,4700191 галактической секунды Эры ХIV Сверхновой. Закончена общая подготовка десантника и проведен инструктаж.

0,4700195. Десантник занял место в хроноскафе.

0,4700200. Хроноскафу дан старт("

II

Они беседовали, сидя за угловым столиком а малом зале "Ванданж де Бургонь". Д(Эрбинвилль был хорошим собеседником, и разговор не носил натянуто-одностороннего характера, хотя Огюст принимал в нем все меньше участия. Вытянув длинные ноги и мечтательно улыбаясь, он слушал и лениво пощипывал виноградную гроздь. От легитимистов д(Эрбинвилль перешел к республиканцам и теперь ядовито высмеивал их одного за другим -- не всегда, быть может, справедливо, но, безусловно, остроумно.

– - Послушайте, Пеше, -- неожиданно спросил Огюст.
– - Вы не верите в Республику?

Д(Эрбинвилль с сожалением посмотрел на него.

– - Неверие в вождей еще не говорит о неверии в дело, -- ответил он.

– - Странно( -- Огюст все так же мечтательно улыбался, глядя куда-то в пространство.
– - Такой аристократ, настоящий аристократ, -- и равенство, братство(

– - Дорогой мой Огюст, мы с вами оба историки; и я думаю, вы должны понимать: строй может измениться, принцип же -- никогда. При тирании фараонов и при афинской демократии, при Людовике XIV и в конституционной Англии -- везде была и есть аристократия. И она будет существовать вечно, ибо при любом строе государству нужен мозг, -- а в этой роли может выступать только аристократия. Может измениться имя элиты, но ведь не в имени дело.

– - Дело в том, чтобы оказаться в ее составе, не так ли?

Д(Эрбинвилль молча пожал плечами, -- разве может быть иначе? Но вслух сказал:

– - Разве это так уж обязательно? Главное в конечном счете -- величие Франции.

– - А кем было создано это величие? Шарлемань и Людовик XIV, Роланд и Байяр( А потом -- потом пришли санкюлоты. Генрих IV хотел, чтобы у каждого француза была курица в супе, а они -- чтобы голова каждого порядочного француза лежала в корзине гильотины. Террор, казни, бедствия и разорение -национальный позор Франции! Конюх и пивовар, вотирующие смерть Людовика XIV! Вспомните судьбу Филиппа Эгалите: для того, чтобы оказаться в рядах новой аристократии, недостаточно прибавить к имени модное словечко. Надо либо сохранить старую элиту, либо сформировать новую уже сейчас. Ибо выскочка у власти -- тоже страшная вещь. Не потому ли Наполеон расстрелял герцога Энгиенского, что бедный корсиканец Бонапарт учился на деньги его деда? На вашем пути я вижу препятствия двух родов(

– - На нашем пути, -- поправил д(Эрбинвилль.

– - О, нет. Вы правильно сказали, Пеше, мы оба историки. Но в то время как вы ставите свое знание на службу моменту, я ценю знание само по себе. Я лишен всякого честолюбия. Кроме научного, разумеется. Для меня лавры Шампольона во сто крат ценнее лавров Наполеона. Я стою над схваткой, и мой взор устремлен в прошлое и будущее. Я могу себе это позволить, так как в настоящем не испытываю голода. Вы, Пеше, честолюбивы, а это самый страшный вид голода. Тем более, когда его трудно -- я не хочу сказать невозможно -утолить.

– - Не слишком ли вы пессимистичны, Огюст?
– - спросил д(Эрбинвилль, разливая бургундское.
– - Давайте лучше выпьем -- это вино способно даже самого мрачного пессимиста превратить в восторженного юнца.

– - В таком случае мне угрожает опасность стать младенцем, -- улыбнулся Огюст.

– - А бургундское вино здесь превосходно, -- сказал д'Эрбинвилль, пригубляя вино.
– - Оно как хорошая любовница. Каждый глоток божественен, но предвкушение следующего -- еще лучше. Так какие же тернии вы видите на моем пути, Огюст?

– - Я простой буржуа, Пеше, хотя император и сделал моего отца дворянином. И потому простите мне, если я буду недостаточно тактичен. Так вот. Кто вы сейчас? Один из вождей республиканской партии. Пусть даже один из наиболее видных вождей. Герой "процесса девятнадцати". Но какие виды у вашей партии? Никаких. Стань вы в свое время орлеанистом, сейчас вы были бы пэром. А так( -- Огюст оторвал от грозди крупную виноградину и кинул ее в рот.
– - В народе. конечно, брожение. Но вы же знаете французов -- это у них в крови( Республиканцы, орлеанисты, легитимисты -- да много их!
– - пытаются склонить народ на свою сторону и попутно перегрызть друг другу горло. Но в целом-то это затишье.

– - Моряки говорят, что затишье предвещает бурю.

– - Но не вызывает ее. Нужна еще тучка, на которой прилетел бы Борей. Нужно знамя, способное поднять чернь. Как вы думаете, кто больше сделал для распространения христианства -- Иисус Христос или Понтий Пилат?
– - Огюст сделал паузу и вопросительно взглянул на собеседника.

Д(Эрбинвилль промолчал: он никак не мог привыкнуть к столь резким скачкам в мыслях своего друга. Подождав минуту, Огюст продолжил:

– - Скорее всего мы бы и не знали, что произошло в забытом богом Иудейском царстве без малого две тысячи лет назад. И сами христиане не смогли бы придумать ничего лучшего, нежели распятие Христа.