С мужчинами Инга была осторожна, но перед натиском Паксеева, как видно, не устояла.

Инга жила в таком же бараке, как я, но в другой стороне поселка. Комната ее имела отдельный выход на улицу, так что своими поздними визитами к ней соседям я не мешал.

В доме Инги во всех окнах горел свет. Никто из жильцов еще не ложился спать. Я поднялся на крыльцо, постучал. Не спросив «Кто там?», она открыла дверь.

– Привет еще раз! – Я прошел внутрь. – Ты одна?

– А кто у меня может быть в это время? – Она позвала меня к столу, налила чая. – Если ты намекаешь на Юрия Иосифовича, то он по вечерам дома. Мы с ним иногда днем встречаемся, пока я не на работе.

– Ты все так же работаешь: утро-вечер, днем свободна?

– Все технички так работают. Для меня такой график даже удобнее, чем работать полный день.

– Инга, ты не боишься, что после сегодняшнего скандала жена Паксеева к тебе с разборками прибежит?

– Не прибежит, она у него смирная, как овца.

– Меня интересует последний час перед тем, как нашли труп: кто где был, кто как себя вел.

– Мы все: я, девчонки-уборщицы и сантехник – сидели у нас в дежурной комнате. Антонов был в каморке электриков, что-то там чинил. Учителя и швей я вообще не видела. Минут за двадцать до того, как поднялась вся эта суматоха, Антонов ушел наверх. Самого его я не видела, но по шагам поняла, что это он. Из того крыла только он мог выходить, там мужчин больше нет. Потом пришел Паксеев и вызвал меня в коридор. Мы стояли с ним, разговаривали, мимо наверх прошел учитель…

Я с отрешенным видом наблюдал, как заметно подросший за лето сын Инги возится на полу с игрушечной машинкой без одного колеса.

– Ты меня слушаешь? – спросила она.

– Конечно, слушаю. Ты стояла и целовалась с Паксеевым, мимо прошел учитель. Так?

– Совсем не так! Паксеев стал меня обнимать, когда учитель пошел назад, а до этого мы просто стояли и разговаривали. Потом к нам прибежал участковый и всех загнал в дежурное помещение. Даже Юрия Иосифовича наверх не выпустил.

– Сколько времени наверху был Антонов и сколько – учитель?

– Я слышала только, как Антонов ушел, а когда он вернулся, я не знаю. Я вообще удивилась, когда его участковый к нам загнал. Я думала, что он где-то наверху остался. Учитель не долго ходил, минут пять-десять, не больше.

– Паксеев к тебе пришел не встревоженный?

– Озабоченный он пришел, а не встревоженный. Если ты думаешь, что того толстяка в туалете он завалил, то зря. – Инга встала к сыну, вытерла с его подбородка набежавшие слюни. – У Юрия Иосифовича сегодня вечером совсем другое было на уме, он бы драться ни с кем не стал.

– Ты про Антонова кому-нибудь говорила? – Я отодвинул от себя опустевшую чашку. – Молчи про него, никому ни слова.

– Не поняла. – Она выпрямилась, уперла руки в бока. – Я, конечно, поступлю так, как ты скажешь, но…

– Никаких «но»! – жестко сказал я. – Давай не будем портить отношения. Вызовет тебя следователь, расскажешь ему про учителя, про Паксеева, про кого хочешь, а про Антонова – молчи.

Я встал из-за стола, пошел обуваться и заметил в шкафу большую новую игрушку – робота.

– Машинку бы лучше купила, – сказал я, показывая на робота.

– Я не покупала его. Пионеры из радиотехнического кружка подарили.

– Какие заботливые пионеры! – Я не удержался, взял игрушку с полки.

Робот – квадратный механический человечек – был высотой сантиметров тридцать, на вес тяжелым, килограмма полтора, не меньше. Голову его украшала штыреобразная антенна, на груди виднелись дырочки, как на микрофоне телефонной трубки.

– Он говорить может. – Инга взяла у меня робота, нажала кнопку сзади.

Игрушка проскрипела металлическим голосом: «Я робот, я умею ходить».

– Пионеры говорят, что они его сами сделали.

– А тебе-то в честь чего подарили?

– Анатолий Сергеевич, руководитель их кружка, распорядился. Он ко мне хорошо относится. Говорит: «Года через два, когда у тебя сын подрастет, ему будет интересно с ним играть».

– Года через два, не раньше, – согласился я, – если сейчас мальчишке отдашь, он его только разломает. Сейчас ему машинки катать – в самый раз.

В дверях я остановился.

– Ты не останешься? – спросила Инга.

– Нет. Скоро Маринка приезжает, не хочу давать лишний повод для разговоров.

– Андрей, у тебя с ней все так серьезно? – В ее голосе послышались оттенки ревности. – Быстро же она тебя захомутала, а с виду такая скромница была.

– Это я ее захомутал, еще в общаге. Про папашу ее все поняла? Если что-нибудь новое узнаешь, то сразу же сообщи.

Обычно, уходя от Инги, я по-товарищески чмокал ее в щечку. На этот раз не стал.