– А настаивать-то сколько? – бабушка принялась выполнять ритуал заварки кофе, при этом помешивая его ложечкой и внимательно следя.

– Можно сразу пить. Он быстрорастворимый!

– Помню мать-то твоя, привозила кофий уже, только вот вроде варила она его.

– Ну да, есть и такой, – улыбаюсь бабушке и вновь отставляю от себя тарелку, на этот раз пустую. – Все пошли за брошкой.

– Вот, кофий свой пей сначала. У меня вон пирожки в печке, как раз подоспели.

– Ба-а, – тяну я, но, только завидев румяные бока пирожков, замолкаю, оставляя разглядывание еще одной брошки на потом.

Пирожки оказались с мясом, да еще и тесто было приготовлено по особому, каждый кусочек словно таял во рту, оставляя после себя приятный вкус. После четвертого съеденного пирожка я все же смогла остановиться и, залпом допив остатки кофе, откинулась на спинку стула.

Бабушка, подав на стол пирожки, тотчас вышла из кухни, по шагам я слышала, что она в спальной комнате. Посидев еще немного, я все же встала и направилась к бабушке, твердо поставив перед собой цель, увидеть, наконец-то, брошку, которую сунула моей бабушке ведьма.

Зайдя в спальную, увидела, что бабушка отдыхает, сразу же захотелось присоединиться и завалиться на мягкую перину, на месяц предназначенную только для меня. Так же этому очень способствовал переполненный желудок.

– Варенька, покушала? – спрашивает бабушка, видя меня в дверях. – Я вот ящик-то весь перекопала, а что-то и не могу брошку найти. Думается мне, на чердаке она. В прошлом годе, когда родители-то приезжали, папа твой помогал мне вещи ненужные туда убрать, так может и прихватилась. Давай уж завтра слазаем да посмотрим.

– О, так давай я слазаю. Я там у тебя еще не была. Сама и поищу, – тут же ухватилась я.

– Ну, полезай. Далась тебе эта брошка, – бабушка улыбнулась. – Я ее в сверточке тканном хранила. Синий такой небольшой. А сама-то брошка вроде как на бабочку что ли похожа, крылышек только не четыре, а шесть.

– Ок, бабуль, я пошла, – крикнула я бабушке, уже выскакивая в коридор.

В коридоре была единственная дверь, которая, как я знала, вела на террасу, и уже из нее можно было попасть на чердак. Мама говорила, что они с папой лично переделали лестницу и теперь вместо обычной приставленной лестницы, там была винтовая с поручнями и широкими ступеньками. Выглядела она вычурно и никак не вязалась со всем остальным домом, но зато была довольно крепкой и удобной не только для меня, но и для бабушки. Тем более что возраст ей уже не позволял лазить по обычным лестницам.

Вопреки моим ожиданиям, чердак совсем не напоминал то, что я себе успела представить. Никаких завалов старой рухляди, никакой пыли, ни единой паутинки не было. Все было аккуратно расставлено и сразу виделось, что бабуля частенько сюда наведывается, дабы прибраться.

Сразу за тонкой деревянной дверцей меня встретила вешалка, которая попыталась упасть на меня, как только я переступила порог. Вешалка была трехногой, только вот одна из ножек едва держалась и не давала стоять прямо. Откинув ее на стенку, так чтобы больше не падала, я прошла дальше. В левом углу растянулся старый диван, прикрытый потертым покрывалом. Почти под скосом крыши возле дивана стоял сундук, он закрывался на замок, но сам замок был открыт. С другой стороны от дивана стоял комод, как и вешалка трехногий, а вместо четвертой были подложены дощечки.

Справа под большим окном стоял стол, правда он едва держался на ногах и от каждого прикосновения начинал шататься и поскрипывать. Стол был застелен бордовой скатертью, а поверх ее в аккуратном порядке лежали тетради. Покопавшись среди них, отыскала даже свою тетрадку со второго класса, где на первом листе вместо примеров по математике красовался кривой цветок и корявая надпись: «Бабушка с 8 Марта». Невольно усмехнулась, вспомнив, что за это художество мне влепили двойку по математике и пятерку по рисованию.

Положив тетрадь на место и, вспомнив, зачем я здесь, осмотрела еще раз чердак, прикидывая с чего бы начать поиски.

Первым делом я выдвинула ящик стола, но ничего кроме старых исписанных ручек и цветных карандашей не обнаружила. Дальше осмотрела тумбочку, что стояла возле стола, но выдвинув каждый ящичек и вместо желаемого натыкаясь на кипы бумажек и тетрадок, задвигала обратно. Заглянув в трехногий комод, кроме старой одежды и постельного белья тоже ничего не нашла. Последним по списку был сундук и, вот открыв его, я засела надолго.

Сундук был полностью набит разными статуэтками и игрушками, которые просто невозможно было выпустить из рук, перед этим не осмотрев. Маленький фарфоровый ангелок с отбитым крылышком и чуть поцарапанным нимбом смотрелся ничуть не хуже, если бы был целым. Аккуратно отложив его на диван, принялась рассматривать «сокровища» дальше. Разорванная и склеенная скотчем коробка с набором деревянных кубиков, на которых изображались буквы и животные. Пластмассовая лошадка с облезлой краской от времени и, наверное, частой эксплуатации. Малюсенькие перчатки, по-видимому, мои. Одноглазая кукла, у которой местами были приличные залысины, и вот что-то мне подсказывало, залысины образовались совсем не от времени. Так же пара детских домашних тапочек. Сломанная погремушка. Несколько детских маленьких ведерочек вставленных друг в друга. Четыре лопатки.