Обговорили стоимость проживания и сделали за длительную аренду ей скидку. Таня пока не знала, останется здесь или нет, поэтому оплатила за месяц.

Примерно через неделю Татьяна решилась на две важные вещи. Первая — поиск работы. Она определилась с тем, что хочет здесь остаться, но перспектива безделья не прельщала. Денег много, поэтому спокойно приступила к поискам того, что пришлось бы по душе.

Вторым стало решение сходить в храм. Раньше она делала это крайне редко. Сложившиеся обстоятельства требовали каких-нибудь действий. Она все никак не могла избавиться от заморозки, что по-настоящему начинало пугать. По идее, уже должно было пройти, но, видимо, правильно говорил Дмитрий Сергеевич, данное состояние может затянуться надолго. В доме, где она жила часто говорилось о вере и Боге, поэтому-то и закралась мысль, что посещение храма может помочь. Хуже не будет. По крайней мере, можно попытаться.

С этих двух вещей и началась очередная неделя. То есть как неделя? В православной среде неделя начинается в воскресенье, объяснили Ольга и Петр, едва узнали, что она хочет. Поэтому в воскресенье утром, очень рано, еще за темно, разбудили ее и повели сонную за собой.

На улице по утрам было достаточно холодно, и эта прохлада позволила быстро проснуться.

Ольга предупредила взять с собой шарф на голову и стоять где-нибудь в сторонке. Что Таня и сделала, войдя внутрь.

Не сразу, но ее накрыло. Хор пел красиво, душевно, выбивал слезу. Слов она почти не понимала, за некоторым исключением. И все же плотину прорвало. Слезы лились бурным водопадом, но не просто, а с возращением чувствительности. Хоть Таня не сильно надеялась, что поможет, такого эффекта не ожидала. Прорвало сразу все, и она едва удержалась на ногах. Словно ледяной кокон разбили, и он начал трещать и рушиться. Она выплакала все: свою боль от предательства Андрея, от ее собственного предательства подруги, боль от действий Ники, страх за ребенка, страх за свою судьбу. Все нахлынуло разом, словно давно сдерживаемая лавина. В какой-то момент люди в храме встали на колени, и Таня как подкошенная упала следом. А слезы все лились и лились. Но вместе с ними ее покидало самое страшное — пугающее безразличие.

Таня не заметила, что народу стало гораздо меньше, а потом к ней подошла Ольга, обняла и тихонько повела за собой на улицу.

Здесь во дворе совершенно другая обстановка. Люди общались между собой, приветливые и добрые, бегали дети, весело играя друг с другом. День был ярким и солнечным. Или она теперь все воспринимала по-другому?

К ней подошла Катя с мужчиной в черной одежде и познакомила со своим мужем, представив его, как отца Алексея. Приятный человек, вызывающий доверие и желание поведать свои тайны.

Их семья оказалась очень дружной. Когда все собрались, отправились на двух машинах в гости к Кате. С ее детьми Таня успела познакомиться и обожала с ними играть, когда те приходили с матерью к ним в дом.

За рулем, как ни странно, оказалась Катя, а ее муж обещал долго не задерживаться и приехать по возможности быстро. Таню усадили на заднее сиденье с малышом Андрюшей и средней дочкой Соней, то бишь Софьей, пяти лет. Старшая дочь тринадцатилетняя Александра, села вперед.

Дети были послушными и добрыми, как их родители. В подобной благодушной атмосфере Таня оказалась впервые в жизни и слезы снова навернулись на глаза.

Неужели получилось? Ей не показалось все то, что произошло с ней там? Облегчение было настолько сильным, что пока перекрыло саднящую боль в груди.

По прибытии в дом Кати, небольшой, но крепкий коттедж, дети потащили ее к себе в комнату. Маленький напросился с ними, пришлось взять его на руки.

За ними почти сразу приехали Ольга, Петр и еще одна девушка — сестра отца Алексея — Дарья.

Поскольку Таню оккупировали дети, то остальные женщины отправились на кухню готовить праздничный обед.

— Потому что воскрресенье — каждый раз маленький праздник, — поведала ей малышка Соня, забавно выделяя звук «р», как будто недавно научилась его произносить.

В комнате дети наперебой начали хвастаться своими игрушками. Соня куклами, а Саша творчеством — вышивками крестиком и бисером. Андрюшка спокойно сидел на руках и смотрел на нее влюбленным взглядом, а Таня ласково гладила белокурые волосики на голове мальчугана.

Она оживала. Очень яркое ощущение. Ее сердце оттаивало каждую секунду общения с этими ангелами.

Глядя на всех троих, Таня впервые почувствовала и своего ребенка. Приложила руку к животу. Пока ничего не заметно, и ощущений никаких, но он точно есть, и она его любит. Она может любить! Это здорово! Как выбраться из клетки. Она может радоваться! Да, боль никуда не делась, словно заноза осталась глубоко в груди. Но она чувствует себя живой и это прекрасно!

Она улыбнулась Андрюшке, чувствуя каждый раз легкий укол внутри, когда называла имя. Глубокие карие глазки засветились в ответ. Точно такие глаза у Кати, и у Петра, и у двух девочек. Гены. У отца Алексея глаза светло-голубые.